Встав, я мгновение смотрю в его темные глаза, прежде чем кивнуть.
— Наверное, ты прав, — признаю я. — Ты поможешь?
Мы направляемся к деревьям, говоря остальным, чтобы они дали нам всего минуту. Несколько грубых замечаний о том, сколько времени это займет, следует за нами, но мы оба игнорируем это. Между нами воцаряется тишина, когда я осторожно поднимаю руки и позволяю Аксу обернуть знакомые ленты вокруг моих ребер. Это больно, но я знаю, что как только мы начнем двигаться, это будет меньшим из двух зол. Когда он почти закончил, я смотрю ему в лицо и обнаруживаю, что он уже смотрит на меня. Хотя мы по-прежнему ничего не говорим, кажется, что-то происходит между нами. Возможно, своего рода перемирие.
Я знаю, что нам скоро будет, о чем поговорить, о последних нескольких днях, но сейчас, я думаю, мы оба рады оставить это. Мы оба испытываем стресс и находимся под большим давлением. Едва заметный намек на улыбку появляется в уголках его рта, когда он завязывает последний узел и протягивает руку.
— Давай начнем с остальной части нашей жизни.
∞∞∞
В итоге мы забираем тело Кияра нашей группой, вместе с Брутом и Тео. Брут поднимает труп почти без усилий, и я морщу нос от этого зрелища. Слава богу, что он умер только вчера, иначе, я уверена, было бы намного хуже. Как бы то ни было, солнце уже припекает, и я не сомневаюсь, что тело скоро начнет разлагаться.
Нашими небольшими группами мы все покидаем лагерь и направляемся на запад, к родному городу Сэмми и кладбищу, о котором она нам рассказывала. Наш план состоит в том, чтобы быстро похоронить тело и добраться до города до вечера. Разговоров не так уж много, и я позволяю себе роскошь помолчать.
Постоянное путешествие было способом обезопасить себя, когда я путешествовала одна, но теперь, когда со мной другие, или, скорее, со мной Акс, это все еще лучший способ? Я уже привыкла к жизни без таких удобств, как водопровод или даже регулярное питание. В течение многих лет я проводила в лесу в одиночестве примерно столько же времени, сколько в случайных городах и поселках. Я знаю, что можно жить за счет земли, особенно если мы поедем немного южнее отсюда, куда я направлялась, когда попала в тюрьму. Почему-то путешествие на всю оставшуюся жизнь больше не кажется мне подходящим занятием. Что-то внутри меня изменилось, почти инстинкт гнездования. Я хочу иметь дом, безопасное место, которое могла бы назвать своим собственным.
Однако Акс провел в одном месте почти всю свою жизнь. Примет ли он это и захочет ли найти место, чтобы по-настоящему обосноваться? И если уж на то пошло, где в мире могут два таких человека, как мы, надеяться на мирную жизнь?
Большую часть утра я нахожусь в покое в своей собственной голове, обдумывая все это. Я несколько раз ловлю на себе взгляд Акса, как будто он пытается вытащить мои мысли из головы. Я улыбаюсь про себя, когда думаю, что не раз задавалась вопросом, так ли он это делал. У этого мужчины есть настоящее врожденное чувство меня, как будто он знает, что я думаю о нас.
Уже почти полдень, когда мы все соглашаемся остановиться на короткий перерыв. Основываясь на том, что сказала Сэмми, я бы предположила, что мы доберемся до кладбища максимум через час или два. Осталось достаточно дневного света, чтобы похоронить бедного Кияра и отправиться в город. Тихо переговариваясь между собой, мы раздаем наши несколько емкостей с водой, быстро осушая их.
— Мне кажется, я слышала ручей в той стороне, — говорю я, привыкшая прислушиваться к звукам пресной воды за время моих путешествий. — Я пойду, пополню запасы, прежде чем мы уйдем.
— Я с тобой — отвечает Акс.
Мы направляемся к ручью и начинаем наполнять контейнеры, когда мой слух оживает снова. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что это такое, но когда я это делаю, я чувствую, как меня бросает в холодный пот. Отдаленный звук… это лошади, и очень немногие из живущих здесь людей могли бы позволить себе такие вещи, особенно так много. Я знаю этот звук. Мои глаза расширяются, и я поворачиваюсь к Аксу.
— Часовые стражи, — шепчу я, и его лицо сразу же становится жестким.
Не говоря больше ни слова, мы оба бесшумно двигаемся в густой кустарник вокруг нас. Стук копыт становится громче, и мое сердце бьется быстрее, когда они наконец-то появляются в поле зрения. Хотя я уверена, что мы спрятаны, я не могу не хотеть отодвинуться подальше в безопасное место в лесу. Мои глаза сканируют поляну, на которой мы только что были, в поисках каких-либо признаков нашего пребывания, следов или чего-то еще, но, к счастью, ничего нет. Слава богу, что мы путешествуем так легко. Я могу только надеяться, что Тео и Брут услышали их приближение и тоже спрятались.
Не более чем в двадцати футах перед нами часовые останавливаются, и мы, наконец, получаем лучший обзор. Хотя полиция и стражи по всей стране разные, их всех украшает один и тот же символ. Знак Ордена, те, кто за кулисами, кто воспользовался неразберихой после смерти стольких женщин много лет назад. О них так мало известно, несмотря на их присутствие по всей Новой Европе. В течение многих лет я держалась подальше от политики и различных часовых. Медленно, но верно, они нагоняли меня, и я не могу не задаться вопросом, осталось ли где-нибудь место, которое было бы в безопасности от их досягаемости.
Когда я смотрю на стражей передо мной, я понимаю, что это вполне могут быть те же самые, которые бросили меня в Гробницу несколько месяцев назад. Мое тело напрягается еще сильнее, и я чувствую руку на своей спине. Глаза Акса не отрываются от мужчин перед нами, но медленными движениями он поглаживает меня, как бы успокаивая нас обоих. Там около двенадцати человек на лошадях разговаривают между собой, пока один из них не указывает в нескольких направлениях. Группа разделяется, и я мысленно молюсь, чтобы они не нашли Тео и Брута.