Выбрать главу

III

Вотъ во взвозъ поднимаются три лошади, везущія корье. Наряду съ передней лошадью идетъ какай-то хворый мужичекъ. Онъ понукаетъ лошадь, но тщетно. Взвозъ крутъ, возъ тяжелъ, замореная лошадка то и дѣло останавливается; и когда она останавливается, возъ раскатывается и тянетъ ее назадъ.

Тутъ къ мужику подбѣгаетъ сбирунъ Мишка. Говоритъ мужику.

— Дяденька, я стану подкладывать подъ колесо камень, чтобы телѣга не катилась назадъ.

— Подкладывай.

— А дашь мнѣ за это пучекъ корья?

— Дамъ.

Тутъ Мишка беретъ голышъ, и, когда лошадь останавливается, онъ подкладываетъ голышъ подъ заднее колесо телѣги, и возъ уже не катится назадъ, стоитъ на мѣстѣ.

— Н-но, н-но, ми-ла-ай! Немного осталось. Скоро выберемся на ровное мѣсто, — поощряетъ мужикъ свою клячу.

А Мишка, той порою выхватываетъ изъ воза пучокъ, другой, третій… Бросаетъ ихъ въ сторону, въ кусты, и въ слѣдующую остановку клячи также подкладываетъ подъ колесо голышъ, точно ни въ чемъ невиноватый.

Кляча, наконецъ, выползаетъ на ровное мѣсто и мужикъ даетъ Мишкѣ пучекъ корья фунтовъ въ пять или около.

Мишка бѣжитъ перепрятать похищенные съ воза пучки и потомъ направляется къ другому возу.

За этимъ возомъ идетъ Ванька. Онъ не подкладываетъ камня. Онъ не любитъ прислуживать. Онъ идетъ поодаль отъ воза, и когда возчикъ зазѣвается, Ванька, какъ коршунъ, подлетаетъ къ заду воза и сразу выдергиваетъ пучка три — четыре. Онъ изъ одного этого воза вытеребилъ около двухъ пудовъ.

Но вотъ возчикъ замѣтилъ его продѣлки, изловчился и ударилъ кнутомъ прямо по Ванькину лицу.

Ванька схватился за щеку и отскочилъ далеко въ сторону. Тутъ онъ схватилъ увѣсистый голышъ и такъ запустилъ его въ грудь возчика, что тотъ только крякнулъ.

Ванька и Мишка прячутся въ кусты.

IV

Вечеръ.

Работа въ затонѣ кончена.

Ванька и Мишка забрались на гору, называемую «лѣтникомъ». У нихъ фунта два колбасы, три булки, двѣ бутылки баварскаго квасу и полбутылка водки.

Они расположились на зеленой лужайкѣ. Пьютъ и закусываютъ.

— Пей еще водки-то, — потчуетъ Ванька.

— Не хочется. Горька больно. Во рту и внутри жжетъ… — отказывается Мишка.

— Пей, ничего. Это отъ непривычки тебѣ она горькой кажется. Пей, привыкнешь… Давно бы тебѣ надо было сбирать вмѣстѣ со мной. Что ты тамъ водился съ разной мелюзгой: ничего не видѣлъ, не зналъ… Со мной — другое дѣло… Я тебя научу и пить и шуры-муры водить… Я вѣдь все знаю, всего испробовалъ…

Охмелѣвши, они поютъ — уродливо поютъ уличную пѣсню:

Выросъ, выросъ я мальчишка На чужой сторонкѣ. Не слыхалъ и не видалъ я Радости веселья. Только видѣлъ я веселье Въ одно воскресенье. По задворкамъ дѣвченочка Водицу носила; Не слыхала, не видала, Какъ мальчикъ подкрался…

Наступаетъ ночь и хмурой тьмой одѣваетъ пьяныхъ сбируновъ. Они отходятъ къ сну тутъ-же, на мѣстѣ.

Н. Власовъ-Окскій.

1912