— И тебе хочется меня?
— Гм… — Он запечатлел невинный поцелуй на ее шейке. — Всегда. Самыми длинными тремя месяцами в моей жизни было время сразу после рождения Трента.
— Не забывай о неделях, прошедших до его рождения.
— Об этом трудно забыть, — проворчал он. — Я по-прежнему считаю, что врач запретил нам заниматься сексом гораздо раньше, чем это было необходимо. Он просто не мог забыть мне одного случая.
— Какого такого случая?
— Не важно.
Она запустила пальцы ему в волосы и потянула на себя, пока он, наконец, не приподнял голову.
— Какого случая?
— М-м-м…
— Скажи мне.
— Хорошо, хорошо. Не велико дело. Несколько лет назад я встречался с одной из его медсестер. Когда я бросил ее, она очень расстроилась и уехала из города. Он так и не смог забыть мне этого.
— И скольких же женщин ты… сколько у тебя было романов?
Он внезапно стал очень серьезным. Вся его ирония и игривость испарились. Он внимательно посмотрел на нее:
— А это имеет значение, Дженни?
Она отвела взгляд, избегая смотреть ему в лицо.
— Тебе не хватает этого? Всех этих женщин, этих гулянок?
— А ты как думаешь? — Кейдж распахнул ее халат, прижавшись к ней всем телом, и она ощутила его нарастающее возбуждение.
— Думаю, что нет.
— Правильно думаешь.
Он поцеловал ее с такой страстью и неприкрытым желанием, что у нее развеялись малейшие сомнения. Когда он оторвал свои губы, ее тело лихорадочно горело, огонь словно струился по венам.
— Я люблю тебя, Кейдж.
— И я люблю тебя.
— Знаешь, какой сегодня день?
— Он на секунду задумался.
— Авария?
— Ровно год назад.
— Как ты все это помнишь?
Она коснулась его губ:
— Потому что в тот день я подумала, будто потеряла тебя. Долгие, томительные часы я провела в этой больничной приемной, надеясь лишь на то, что ты проживешь достаточно долго, чтобы я успела тебе сказать, как сильно я тебя люблю и как твоя жизнь важна для меня. Это было все, о чем я просила Господа в тот момент. Потом, когда ты выдержал операцию, я осмелела и стала молиться о том, чтобы ты дожил до преклонных лет.
Уголки его губ тронула улыбка.
— Надеюсь, Господь ответит на твою вторую молитву.
— И я тоже. Однако я не воспринимаю это как само собой разумеющееся и благодарна Господу за каждый день, проведенный нами вместе.
Они снова поцеловались. Поцелуй этот был зримым подтверждением их любви.
Когда они оторвались друг от друга, он прилег подле нее на покрывало, перебирая пальцами ее локоны.
Когда я пришел в сознание в той больничной палате, первым, что я увидел, было твое лицо. И мне совсем не понравилась перспектива умереть и потерять тебя.
— Много ли из тех первых дней осталось у тебя в памяти?
Дженни пришло на ум, что это может показаться странным, но они никогда не говорили о тех днях. Она ворчала и льстила, дразнила и умасливала его в течение долгих месяцев его выздоровления. Кейдж совсем не привык находиться в зависимом положении, быть скованным и беспомощным. Его психологическое привыкание к новой реальности прошло чуть ли не сложнее, чем физическое выздоровление.
Однако терпение Дженни было вознаграждено. К большому удивлению врачей, спустя всего несколько месяцев после аварии Кейдж снова вернулся к нормальной жизни. Даже, как подшучивали над ним доктора, стал чувствовать себя еще лучше, поскольку бросил курить и стал потреблять значительно меньше алкоголя.
Когда родился Трент, они погрузились в обычные хлопоты семейной жизни. Бизнес Кейджа продолжал процветать, и он снова взялся за дело, едва стал способен руководить им по телефону еще в процессе выздоровления. Теперь в его фирме числилось два постоянных сотрудника — секретарша, которая заняла место Дженни, когда родился Трент, и геолог, который брал пробы грунта и анализировал их. Однако именно Кейдж по-прежнему вел бизнес, занимался всеми сделками, привлекал инвесторов, находил нефть.
Прошедший год оказался столь хлопотным, что Дженни выбросила ужасные часы и безрадостные дни, последовавшие за катастрофой, из памяти. Она никогда до этого не спрашивала у Кейджа о впечатлениях от пребывания его в госпитале.
Я действительно мало что помню, лишь что ты всегда была рядом. Однако один случай потряс меня. Тот самый первый раз, когда я увидел маму и папу. Я помню, что попытался улыбнуться, чтобы они знали, как я рад им. Мама взяла меня за руку, наклонилась и поцеловала в щеку. Отец сделал то же самое. Возможно, это не покажется чем-то особенным, но я запомнил эту минуту на всю жизнь.