— Мне жаль, что я предположила… Просто я увидела ее и… У тебя есть типаж и…
Его хватка на моей талии становится крепче.
— У меня есть типаж?
— Ну, да. Блондинка, худая, красивая.
Он кажется смущенным.
— Ты видишь одну бывшую девушку и думаешь, что у меня есть типаж.
— Твои мама и мачеха такие же. И я решила, что это семейная фишка.
— Да. Ты меня поймала, — говорит он скучающе. — Мне нравятся гребаные женщины, которые похожи на моих маму и мачеху. Это отвратительно, Джейд.
— Что? Так бывает!
— Только не со мной. — Его голубые глаза впиваются в мои. — Если у меня и есть типаж, то это пылкие женщины, которые нажимают на мои кнопки и делают фантастический минет.
Я шлепаю его по груди, смеясь.
— Не могу поверить, что ты только что это сказал.
— Я шучу. — Он утыкается носом мне в шею, посмеиваясь. — У меня нет своего типажа. Мне просто нравишься ты. Только ты. И нравишься… очень сильно.
Я верю ему, поэтому прижимаюсь ближе и обнимаю его за талию.
— Да, знаю, как сильно.
Его смех гремит у моей щеки.
— Что ты собираешься делать с девушкой?
Он пожимает плечами.
— Она не моя проблема. А Криса. Но ему лучше вести себя так, чтобы не разозлить ее.
— Не думаю, что это возможно. — Я была в ее положении, и как только ты играешь с эмоциями женщины, пути назад уже нет. — Хочешь, я поговорю с ней?
Он смотрит на меня сверху вниз.
— Ты бы смогла?
Я пожимаю плечами.
— Что ты скажешь?
— Сначала я скажу ей, чтобы она вернула толстовку моего парня. — Я слышу, как это слово слетает с моих губ, и в тот же миг воздух вокруг нас наэлектризовывается.
Тело Райдера напрягается, но не в плохом смысле. Больше похоже на осознание.
— Парня?
— Черт, это не то, что я…
Он целует меня в губы и шепчет:
— Слишком поздно. Ты не можешь забрать слово обратно.
РАЙДЕР
Последние два часа я проклинал Криса в своей голове. О чем, черт возьми, он думал? Прошлой ночью я изо всех сил пытался уберечь его от самой большой ошибки в его жизни, но сегодня утром понял, что не могу спасти человека, который настроен на самоуничтожение.
Когда Джейд увидела, что я сижу с Хейли и на ней моя толстовка, я увидел в ее глазах вывод, который она сделала. И как бы мне ни хотелось встряхнуть ее за то, что она не доверяет мне, что думает, что я так быстро откажусь от того, что у нас есть, я не мог слишком обижаться на нее.
Я, конечно, немного поворчал, но не слишком сильно.
У меня такое чувство, что последние отношения Джейд оставили у нее некоторые проблемы с доверием, возможно, даже заставили ее усомниться в себе. Если бы был бескорыстным человеком, я бы оставил ее в покое и позволил самой разобраться с этим дерьмом, прежде чем влезть в ее жизнь. Слишком плохо для нее, что я эгоистичный придурок, который знает, чего хочет. Так что я забираю ее.
Я поражаюсь ее бурным серым глазам, когда она настороженно смотрит на меня через отражение в зеркале, прежде чем наклониться вперед и выплюнуть полный рот пены от зубной пасты.
— Не знала, что чистке зубов нужна аудитория.
Пожимаю плечами.
— Мне нравится наблюдать за тобой.
Она притворяется раздраженной, но я ухмыляюсь, видя, как румянец заливает ее щеки.
— Хорошо. — Она поворачивается, ее лицо умыто, зубы почищены, волосы собраны в конский хвост. — Я собираюсь пойти и поговорить с ней. Хейли, верно?
По моему кивку Джейд поворачивается, и я следую за ней из ванной только для того, чтобы врезаться ей в спину, когда она замирает в коридоре.
Хейли не встала с дивана, но она не одна. Рядом с ней сидит Крис, одетый только в боксеры и футболку. Он наклонился, упершись локтями в колени, запустив руки в волосы, как будто пытается вытащить их с корнями.
— Не могу поверить, что ты женат и у тебя есть дети. — Хейли не замечает нас, пока мы остаемся застывшими в коридоре.
— Я облажался, — бормочет Крис.
— Ты знаешь, кем это меня делает? Я — другая женщина. Я та женщина, которую ваши дети будут ненавидеть, когда вырастут. Женщина, которую твоя жена всегда будет винить в разрушении своей семьи, — говорит Хейли сквозь слезы. — Ты сказал, что развелся.
Джейд вздрагивает.
Я обнимаю ее сзади за плечи, чтобы поддержать.
— Давай дадим им немного уединения.
— Нет. — Ее односложный ответ яростен и не оставляет места для торга.