— Вычислительная машина. У нас где-то лежит к ней инструкция, написанная пару тысяч лет тому назад. Уже после того, как исчезла цивилизация создателей этой штуки.
Я осторожно присел за стол. Всмотрелся в экран. Смутно знакомое, но в то же время непонятное зрелище.
На синем фоне много-много мелких картинок. Я начал читать названия.
— О, а вот про это мне был сон, — я ткнул пальцем в синий фон. Холодный, как стекло.
— Да, ты любил эти штуки. Все, что видишь здесь — все тебе нравилось.
Я задумался. Что-то не складывалось.
— Скажи, Мьелдон. Разве остальные не играли? Ты сказал, что здесь были какие-то игры.
— Машина только одна. И учили тебя одного.
— Чему учили?
— Прошлому, — Мьелдон опустился на кровать рядом со мной. — Прошлое, которое было развито технически, но так внезапно исчезло, не оставив никакого следа — это повод начать исследования. Однако, начать их нельзя. Во всяком случае, начать их прямо сейчас — точно нельзя.
— Почему? — спросил я.
— Что «почему»? — уточнил монах.
— Почему было развито — только потому, что были такие штуки?
— И не только поэтому, — ответил Мьелдон. — Есть много косвенных свидетельств, но это, — он ткнул пальцем в вычислительную машину: — одно из самых главных. Мне кажется, что в этом коридоре должны быть потайные двери, но мне до сих пор не удалось найти к ним ключ.
— Здесь есть еще комнаты? — я быстро переключился на новую проблему.
— Есть, но в большинстве своем они пусты.
— Так, ладно, с этим, я надеюсь, разбираться не мне. Значит, здесь я был один. Так в чем была моя задача? Когда меня выпустили из монастыря.
— Выпустили, — хмыкнул Мьелдон. — Как будто из тюрьмы. Про задачу я тебе не расскажу. Пускай Пирокант рассказывает.
— То есть... я полгода сидел, играл... смотрел... изучал что-то прошлое... Никак не возьму в толк, что и зачем, — произнес я.
— Пирокант, — коротко ответил Мьелдон. — Только он тебе все сможет адекватно объяснить.
— Хорошо, мои цели. А вы что здесь делаете? У вас сотни монахов, которые учатся обращению с оружием. Это что, какой-то другой план?
— Мне повторить? — нахмурился Мьелдон.
— Ладно, я понял. Все вопросы к мастеру Пирокару.
— Именно.
— А что насчет истории? Ты ее знаешь? Я могу тебя спросить о том, что происходит в этом мире?
— Наверно, — монах выключил гудящую машину. — Смотря о чем ты хочешь спросить.
— Что это за города?
— Города-государства, по сути своей, — ответил Мьелдон. — Территориальные образования, на которые распались последние союзы. Если тебе это интересно, то нужно поговорить с нашим хранителем.
— С кем?
— Хранитель, — терпеливо повторил монах. — Он следит за монастырской библиотекой и отвечает за летописи. События, ведет учет. Можешь у него завтра спросить. А в общих чертах если, то вот уже несколько сотен лет города-государства ведут бесконечную войну. До этого войну вели страны — по сути, представлявшие собой два-три города. Потом интересны внутри этой территории стали расходиться и страны распались. Конфликты не кончились. Появились новые союзы, еще менее долговечные.
— А что было до этого? Страна, в которой три города... Может, когда-то их было больше? — спросил я.
— Говорят, что раньше все эти земли, даже Пустоши — принадлежали одной стране. Пока в ней не началась война. А дальше дробление, дробление и еще раз дробление. Виной тому могла быть человеческая натура или природные катаклизмы — история об этом умалчивает.
— Даже здесь ничего нет? — я ткнул в черный прямоугольник пальцем. Остался забавный овальный отпечаток.
— Я просмотрел все. Пирокант тоже ознакомился. Ничего не нашлось. Никаких сведений о прошлом.
— Жалко.
— Жалко, — тем же тоном ответил мне Мьелдон. — Но представь, есть и более далекие земли. Там тоже, вероятно, кто-то живет. Такие же города или еще что-то.
— Захватывающе, — безразлично ответил я. — Я даже до Пакшена не дошел. Был лишь в Полянах. Да возле Ничков.
— Не занимайся самобичеванием, Бавлер. Человек, который создал поселение, чтобы спасти людей от смерти на войне или от голода — уже достиг многого. Даже если поселение просуществует год, даже если проживет всего лишь одну зиму — на ровном месте ты приютил людей.
— Я тебя не понимаю, — растерялся я. — Ты то ругаешь, то хвалишь, то безразличен.
— Пирокант полагает, что ты не провалил задание. Я тоже не знаю, провалился ты или же был успешен, — ответил мне Мьелдон, поправив одежды. — Но в то же время ты преуспел в чем-то другом, что для меня совсем неожиданно. Ты не проявлял усердия в классической учебе, — добавил он.