– Клянусь костями моих добрых предков – здесь что-то происходит! – Рассерженный рев вошедшего Энтони, казалось, заполнил собой всю кухню.
Лицо Дианы, прежде такое красивое, распухло от горючих слез. Уж не истерика ли с ней?
Боже Милостивый, что случилось? Что он с ней сделал? А все из-за этой проклятой гордости…
– Ева! Что у вас произошло? Экономка беспомощно развела руками.
– Она помогала мне готовить обед.
– Она не порезалась? Я не вижу крови… – Энтони, скрежеща зубами, наступал на экономку. – Она обожглась! Где? Матерь Божья, Ева, где она обожглась?
– Черт знает что! – Диану трясло от ярости, – ты опять за свое? Я вполне в состоянии поучаствовать в разговоре, мистер Родригес, и я пытаюсь сказать, что я не порезалась, не обожглась и ничего со мной страшного не случилось.
– Тогда почему ты плачешь?
– Я не плачу! Это все из-за лука. Лук очень жгучий, глаза слезятся. Неужели так трудно понять?
Энтони вдруг весь напрягся.
– Дайка я соображу. Ты заливаешься горючими слезами над обычной резальной доской с овощами?
Диана упрямо вскинула голову.
– А вы как-нибудь сами попробуйте порезать лук, Ваше Величество.
Энтони до сих пор еще чувствовал, как в висках стучит кровь. Черт бы ее побрал, эту женщину! Зачем эта дерзость и ребяческая заносчивость, когда он пытается ей помочь? И откуда в ней столько злости? Нос покраснел и распух, в глазах стоят слезы… а ей все неймется.
Он усмехнулся. Диана окинула его леденящим взглядом.
– Что такого смешного?
– Ничего, – быстро сказал Энтони, – ничего смешного.
– Хорошо. Потому что я собираюсь вернуться к работе. Я и так потеряла время.
Энтони приобнял девушку за плечи и вывел ее через стеклянные двери во внутренний двор.
– Куда ты меня ведешь?
– Туда, где смогу присмотреть за тобой.
Они спустились по ступенькам и вышли в сад.
– Что такое? – язвительно осведомилась Диана, – боишься, что я подам на тебя в суд за издевательства?
– Я совершил ошибку, – спокойно ответил Энтони, – прежде всего надо было проверить твои способности и только потом доверять какое-то дело.
– Я же вообще ничего не умею, ты не забыл? Сам же сказал это!
Энтони распахнул какую-то деревянную дверь и подтолкнул Диану вперед. Знакомые запахи – лошадей, кожи и сена – ударили ей в ноздри.
– Говори потише, – предупредил Энтони, – иначе напугаешь лошадей.
– Ну разве не мило? Ты не хочешь расстраивать лошадей!
– Да, верно. Арабские кони очень чувствительны. Мои лошади не объезжены для увеселительных прогулок.
Диана прищурилась.
– Ты всегда так презрительно отзываешься о богатых, а сам-то ты кто, интересно?
– Все правильно, – натянуто проговорил Энтони, – я тоже богатый. Но я таким не родился, я всего добивался сам. Разговор сейчас не обо мне, а о тебе. Скажи, пожалуйста, что ты умеешь делать, но так, чтобы без капризов.
– Могу ухаживать за лошадьми. Могу чистить их, убирать навоз…
– У меня есть для этого конюхи. Что ты еще умеешь? Должно же быть в тебе хоть что-то!..
Диана опять начала раздражаться.
– Ты же сам сказал, Энтони, что я существо бесполезное и никчемное!
Такой разъяренной Энтони видел ее впервые. Щеки у Дианы горели, глаза блестели, как серебристый лед после зимнего дождя.
И вдруг его снова обуяло желание, такое могучее и неистовое, что он даже сам испугался. Надо срочно выйти отсюда на воздух, где можно будет дышать, где близость этой невероятной женщины, ее скрытая мягкость и неизбывная женственность не будут сводить его с ума.
Как может женщина с припухшими от слез глазами, одетая в футболку и старые шорты, которые сидят на ней, как на корове седло, быть такой красивой? Такой привлекательной и желанной?
– Уйди с дороги, – выдохнул он и направился к выходу, обойдя Диану так, чтобы ее не задеть.
Диана бросилась следом за ним.
– Что случилось, Энтони? До тебя наконец-то дошло, что ты заключил весьма невыгодную сделку? – она забежала вперед и, повернувшись к Энтони лицом, продолжала свою язвительную тираду, – мне надо было заранее тебя предупредить, что вряд ли будет какая-то польза от такой избалованной, необразованной и абсолютно никчемной…
Энтони в который уже раз схватил ее за плечи и яростно встряхнул.
– Заткнись, – выдохнул он, – просто заткнись… – он издал громкий отчаянный стон и впился губами ей в губы, – вот на что ты годишься, вот что ты делаешь лучше всего, – с жаром выпалил он, переводя дыхание.
– Ты предназначена для моих рук, для моей постели. И ты это знаешь.
– Нет! Будь ты проклят!
– Я уже проклят, – хрипло выдавил он, – проклят тем, что хочу тебя. И не надо мне сопротивляться. Не надо сопротивляться себе самой. Признайся, с тобой то же самое происходит. Ты хочешь меня.
– Нет… нет…
Он опять поцеловал ее в губы, требовательно и страстно. Диана на мгновение замерла, а потом тихо вскрикнула и сдалась. Она больше уже не могла сопротивляться желанию, которое так настойчиво пыталась подавить еще пару часов назад у себя в спальне. Энтони был прав. Она желала его так… она даже не представляла, что можно так сильно желать мужчину.
Она запрокинула голову, вцепившись пальцами в плечи Энтони, и подставила губы его поцелуям.
Энтони привалился спиной к стене, увлекая Диану за собой.
– Ди, – прошептал он. – Ди, желанная, моя чудесная девочка…
Зарывшись пальцами ей в волосы, он чуть отстранил ее от себя. Теперь Энтони смотрел ей в глаза.
– Я хочу тебя. Прямо сейчас. Я не могу больше ждать.
Диану буквально трясло от возбуждения. И эти его слова…
– Здесь? – прошептала она, – на конюшне?
– Да. Нас никто не побеспокоит. Мои люди на вьгуле с лошадьми.
– Но… но…
Диана умолкла и задохнулась, когда его руки скользнули ей под футболку и прикоснулись к обнаженным грудям.
– Тони, Тони…
Он рывком стащил с нее футболку и швырнул ее в угол. Она инстинктивно прикрыла грудь, но Энтони взял ее руки и прижал их к бокам.
– Нет, – выдохнул он, – не надо прятаться от меня, Диана. О, ты такая красивая.
Девушка затаила дыхание. Он отпустил ее руки, потом прикоснулся к ее груди, провел пальцами по соскам. Она застонала от наслаждения.
– Тебе нравится, когда я касаюсь твоей груди?
Его голос был хриплым от страсти. Он гладил ее и ласкал, не сводя потемневших глаз с ее лица.
– Скажи, что тебе нравится. Скажи, что ты хочешь…
– Я… я…
Она облизнула губы. Ее тело уже ответило ему. А теперь ей предстояло произнести слова, которые она не решалась произнести даже мысленно.
– О, Тони, – прошептала она, – я хочу тебя.
Энтони прижал ее к себе и поцеловал долгим неистовым поцелуем. Потом подхватил на руки и отнес в дальний конец конюшни к затененному стойлу, устеленному свежей чистой соломой. Он бережно поставил ее на ноги, не переставая целовать. Снял с крюка попону, расстелил ее на соломе и лег, увлекая Диану за собой.
– Я об этом мечтал, – прошептал он.
– Правда?
– Да. Как какой-то мальчишка. Я мечтал целовать тебя так.
И он с жаром приник к губам.
– Мечтал прикоснуться к твоей груди. Вот так.
И он ласкал ее долго и страстно.
– Я мечтал, что ты станешь моей.
И он расстегнул молнию у нее на шортах. Провел рукой по ее животу, а потом его пальцы скользнули к ее сокровенному естеству, уже влажному от желания.
Диана затаила дыхание, а затем прошептала, широко распахнув глаза:
– Энтони, подожди…
Но он не стал слушать и их губы снова слились в поцелуе, а руки его продолжали ласкать ее возбужденное тело. Внезапно Диана издала тихий, диковатый вскрик и выгнулась в экстазе.
– Тони! – Голос ее сорвался. Она провела рукой по его лицу. – Тони, я никогда…