Он понял, что все мучения остались позади. Ради этого он и отправился в путь. Ленка ждала его в новой жизни, и конечно, новая семья отведет его к ней, и они будут счастливы — вместе и навсегда. Все, как один.
С новым знанием он посмотрел на черную фигуру перед собой. Капюшон прятал ее лицо, но только от тех, кто не видел дальше оболочки. Влад прозрел, и ничто не могло скрыть это неземное сияние. Фигура источала свет каждой своей порой, и лицо… о, это лицо…
Ради этой светлейшей, чистейшей Сущности Влад готов был отдать все. Жизнь. Душу. Всего себя. Да и не было здесь больше никакого Влада, не было никакого "Я", иметь что-то свое, отдельное, было бы преступлением.
…Где-то, словно бы в далекой дали, он услышал звон разбитого стекла. Опасность. Враг. Хочет погасить сияние. Уничтожить!
"Убрать! Скорее!" — приказал хор голосов.
Трясясь от ненависти, он взглянул на чудовище с алыми глазами, которое выпрыгнуло на улицу сквозь разбитую витрину. Его собратья сразу же бросились в бой — и разлетелись в стороны, как мягкие игрушки. Чудовище было неуловимо.
И не промахивалось.
"Убрать!" — снова раздалась безмолвная команда.
Но он колебался. Этот враг был не совсем враг. Совсем не враг. Это был… это был… какая-то мысль крутилась на границе разума, но все время ускользала. Он не мог уцепиться за нее, давление новой семьи мешало думать. Но его колебания как будто бы не давали остальным двигаться.
Зверь почему-то тоже медлил, глядя на него. Странная заминка все длилась, как растянутая до отказа резинка, а потом лопнула. Влад услышал за спиной новый голос, женский, но не разобрал ни слова. Повернуться не успел — глаза снова затянуло помехами.
Свист в ушах. Треск в голове.
Мир залит красным.
Чернота.
4
Темнота была омутом без дна. Приняла в свои объятия, скрутила по рукам и ногам, не оставила шанса вырваться.
Исчезло тело. Исчезло имя. Исчезла память. Осталось лишь бесконечное скольжение во мраке — то ли падение, то ли полет.
Еще осталось чувство, что где-то снаружи, за границей беспамятства, кто-то ждет его. Нуждается в нем. А он теряет время, которого и так не осталось.
Он уцепился за эту мысль, как за спасительную веревку. И чернота вдруг раздвинулась, но не ушла. Стала глубже и обрела очертания.
Он парил в черном небе с дырами вместо звезд. Внизу лежал черный город. Клубок улиц, который невозможно распутать. Как будто между черными домами была растянута сеть или паутина. Не глазами, а каким-то иным зрением он видел черных людей, неподвижно стоящих в клетках квартир за черными стенами.
Не мертвые. Не живые. Те, кто потерял дорогу во мраке и никогда не вырвется к свету.
Он должен был найти кого-то в этом лабиринте. Но как?
"Ленка", — позвал он безмолвно. Странное слово, давно забытое имя, которое ничего не значило.
Словно откликаясь, на одном из монолитов зданий зажегся яркий квадратик.
Окно. Кто-то ждал его в ночи и включил свет, чтобы он не заблудился.
— Ленка! — он рванулся к квадратику.
Но окно погасло, как будто испугавшись. Город исчез. Он снова очутился в кромешном мраке.
Брюхо темноты вдруг выпустило из себя множество рук, похожих на липкие щупальца. Они слепо зашарили вокруг, пытаясь найти свою добычу. Одна жадная ладонь сомкнулась на его лодыжке, другая поползла по ноге, третья нащупала спину, четвертая накрыла лицо, как огромный паук. Он рванулся, забился, пытаясь оторвать от себя скрюченные пальцы, ломал их и выкручивал. Но они не отступали, и место одной побежденной руки сразу занимал десяток других.
— Ленка!.. — отчаянно крикнул он снова, понимая, что это не поможет и чернота разорвет его на части.
— Жду новую команду, — отозвался странный, но знакомый голос, и абсурдность этой фразы вернула его к реальности.
Влад открыл глаза.
Влад с трудом разлепил веки и уставился в линзы Слоняры, сияющие во мраке. Башка робота висела перед самым его носом, и потребовалось некоторое время, чтобы понять — они не парят вдвоем в черном небе. Влад сидел, привалившись к стене, а робот стоял рядом и заглядывал ему в лицо.
— Твоюмать, — просипел Влад и не узнал собственный голос. В глотку как будто песка набили. Болело все, что только может болеть. Хуже всего была тупая головная боль, от которой слезились глаза. Как будто он долго бодался с какой-нибудь стеной.
Он закашлялся, и Слоняра придвинулся еще ближе, как будто хотел прижаться лбом к его лбу. Влад с трудом похлопал робота по морде, удивляясь своей слабости. Как младенец, честное слово.