— Это духи ведут нашей рукой, когда мы рисуем – так рождается правдивый образ. Значит, с нами Правда – верно?
Ып–хы согласно кивнул.
— Духи научили нас, а мы научили всех, как откалывать острые кусочки кремня, и как долбить дыру в кремне, чтобы вставить рукоять…
Тут Ып–хы чуть–чуть удивился: любой, кто делал топор, знает, что дырку не долбят, а сверлят. Впрочем, раз колдун так говорит – ему виднее… В главном ведь он прав: кто–то же научил дедов, которые учат мальчишек, сверлить камень? Кто, как не колдуны, которых подучили духи?!
— А когда мы, колдуны, говорим – все нам внимают. Почему? Потому что наша Правда выше правды тех, кто слушает; они ниже нас. Благодаря духам мы знаем Великую Правду и просвещаем остальных. И если уж искать где–то Правду – то только у нас, у колдунов… А потому мы главнее всех, и все должны нам внимать и не сметь возражать – для их же блага. Понимаешь?
Ып–хы энергично закивал: да, воистину колдуны главнее всех – ибо кто такие все остальные, чтобы тягаться с Правдой мудрых? Родами должны править мудрые, да. Скоро так и будет, и всем станет хорошо…
— Но мы отвлеклись, — помолчав, заметил Ы–н’тхуа–лхы–гхы, и ясный свет в его глазах погас, сменился на обычную колючую ехидность. — За каким делом ты пришёл?
Ып–хы, увлечённый мыслями о Правде и мудрости колдунов, совершенно забывший о своём деле, спохватился. От колючего взгляда всевидящего колдуна охотнику стало не по себе, он мучительно покраснел и опустил глаза.
— Слабеть я стал, великий колдун… – наконец, отчаянно сознался он, судорожно тиская большой грязный кулак. – Хочется спать целыми днями; охота не радует больше; и даже… – его голос предательски дрогнул, — даже мою Ып–ху догонять в лесу не хочется…
Ып–хы смотрел на свои чёрные ногти на ногах, не смея поднять глаз. Слабеющий охотник – это страшный позор…
— Ха! – колдун вдруг звонко щёлкнул пальцами перед бородой Ып–хы.
Ловкий охотник мгновенно отпрянул – и всё же колдун успел вырвать несколько волосков из его бороды. Ып–хы зарычал от неожиданной боли.
Ы–н’тхуа–лхы–гхы сдул волоски в огонь, закатил глаза и мелко затрясся. – Ха! Хы!!! Ха! Хы!!!
Он вскочил, закинув голову, широко раскорячив узловатые колени. Каждый кусочек его тощего стариковского тела трясся, лицо стянулось в безжизненную грязную маску. Он топал, тряс гривой и стучал специальными колдовскими косточками.
Ып–хы, забыв про боль, с благоговением смотрел танец духов.
Колдун, сделав в танце три круга вокруг очага, вдруг издал страшный вопль и замер. Он с минуту постоял, закрыв глаза, и снова сел на шкуру, мрачно глядя перед собой.
Ып–хы, затаив дыхание, ждал. Ы–н’тхуа–лхы–гхы сурово молчал, помешивая варево в горшке.
Наконец, колдун заговорил.
— Я общался с духами, — сказал он скрипуче, упершись колючим немигающим взглядом в охотника, — и теперь всё про тебя знаю.
Дурное предчувствие противным холодком пробежало по могучей спине Ып–хы. Что же такое узнал Ы–н’тхуа–лхы–гхы?!
Колдун, так и сверля охотника чёрными глазками, продолжил:
— Слабость твоя – не от плохой еды. Она только в твоей голове. В тебя подселился злой дух, это он тебя морочит и тянет из тебя силы. Он очень злой и никого не слушает. Ты должен прогнать злого духа!
— Прогнать злого духа… – всё так и оборвалось внутри Ып–хы. Он тоскливо повесил голову. Больше всего он боялся именно этого… Связываться с духами – самое страшное дело; даже разъярённый тигр, защищающий добычу, не делает воина таким робким, как духи…
– Может, трава какая–нибудь поможет, а? – заискивающе, с робкой надеждой спросил охотник. – Звери, когда слабы, едят всякие травы…
— Молчи, невежда! – злобно зашипел Ы–н’тхуа–лхы–гхы. — Всё в нашем мире управляется руками незримых духов, — разносился под низким закопчённым сводом пещерки его гнусавый голос. – Замени злого духа на доброго — и он расставит всё внутри тебя в правильном порядке. Только так!
Ып–хы сидел, убитый страшной вестью. Сражаться со злым духом… Да лучше с тремя пещерными медведями сразу, даже без копья и топора!
— Ты не бойся: я буду помогать тебе, — вдруг тихонько шепнул колдун — глядя нарочито в сторону, самым уголком рта — чтобы его не подслушал злой дух. — Ты приходи ко мне каждый день, после охоты – вместе мы прогоним злого духа!
О счастье! Ып–хы, едва услышав, что Ы–н’тхуа–лхы–гхы согласился ему помогать, с облегчением вздохнул и доверчиво улыбнулся. Давящий потолок тесной душной пещера словно бы отступил, стало легко дышать. Слава доброму Ы–н’тхуа–лхы–гхы!
«Всё управляется незримыми руками духов… Правда у них… Незримые духи всё расставят по местам…» — уходя, старательно повторял он заклинание, которому его научил великий колдун Ы–н’тхуа–лхы–гхы.
***
Много тысяч лет спустя, примерно в тех же краях, молодой человек по фамилии Иванов, смущённо улыбаясь, зашёл в некий кабинет. В кабинете было довольно уютно – мягкий ковёр, шторы, диван; в углу моргал огромный плоский телевизор.
— Здравствуйте, — деликатно кивнул ему вежливый пожилой доктор. – Что беспокоит?
Доктор – в белоснежном халате, при галстуке, с лицом профессора — очень напоминал Айболита, только ещё не окончательно поседевшего.
— Да вот, — мучительно покраснел Иванов, садясь перед доктором. Он машинально обернулся в открытую дверь процедурной — но там никого не было. – Похоже, у меня инфекция…
Пожилой доктор участливо покивал, погладив привычным жестом эспаньолку цвета соли с перцем:
— Ночью встаёте? Жжение испытываете?..
Иванов сокрушённо кивнул.
— Ну что же… Да, это, вероятнее всего, инфекция. Будем лечить, — ободряюще улыбнулся доктор. — Для начала нужно собрать анализы, — и доктор размашисто зашуршал ручкой в медкарте.
— Как записать Вашу фамилию? – поинтересовался он небрежно.
— Горбунков, — быстро ответил Иванов.
— Горбунков… Семён Семёнович… – без малейшей тени улыбки записал бывалый доктор.
— А анализы сколько будут стоить? – кашлянув, поинтересовался Иванов. Чтобы не накрутили лишнего, цену всегда надо оговаривать заранее…
Доктор назвал цену, не прерывая письма.
Иванов погрустнел.
— А долларами – можно?
— Как Вам будет угодно, — спокойно, с чувством собственного достоинства, ответил доктор, подняв на секунду умные глаза. – У нас свободная страна, а мы – свободные люди.
Он сказал это так, что Иванову стало стыдно за свою несвободность, и что так плохо подумал о прогрессивном докторе, который со всей душой идёт навстречу пациенту…
Пока доктор писал и приклеивал какие–то листочки, Иванов уныло смотрел в телевизор. Вот чёрт, всё–таки намотал на винт… Он прикинул, во сколько ему обойдётся курс лечения (а счёт в этой шарашкиной конторке ему накрутят по полной, можно не сомневаться – кто–то же должен оплачивать уютный ремонт с телевизором!), и как придётся каждый день мотаться сюда делать уколы — и погрустнел ещё больше.
В новостях, тем временем, показывали встречу белорусского президента Лукашенко с каким–то Раулем Кастро. Кто такой этот Кастро, Иванов по молодости лет не знал.
— Идиоты, — не отрываясь от медкарты, интимно поделился доктор, кивнув острой эспаньолкой в сторону телевизора. – Мучают только свои народы, вместо нормальной жизни… Насилуют законы экономики, насилуют людей. И почему такие болваны во власть попадают? Править должны умные, образованные, высокодуховные люди, а не всякие председатели колхозов. Только тогда в обществе будет справедливость, порядок и процветание — когда самые умные, самые духовные, встанут во главе его, и будут следовать естественным законам экономического развития. А эти – разве они понимают, что такое духовность? Ничего, кроме нищеты и насилия, породить не способны… – он закрыл медкарту и снова поднял на Иванова чёрные умные глаза, лучащиеся интеллигентностью. – Так и живут, в бездуховности и нищете.