Действительно, часть тыкв разметало по площадке, стоги сена разлетелись по сторонам, а стоявшие неподалеку цыганские кибитки едва не снесло ветром к крепостным воротам. Йонас задумчиво собирал сено вилами, обходя тыквенные ошметки и вытирая сапоги о последнюю осеннюю траву, растущую сквозь каменную кладку, а мне досталось менее медитативное занятие: я расставляла обратно плетеные корзины и тыквы вдоль дорожки к часовне.
Небо было серым и матовым, заслонившим солнечный диск, положение которого невозможно угадать… Время суток здесь стало относительным явлением, имело значение лишь то, день это был или ночь. Днем граф прятался от света в склепе, Дьявол бодрствовал, но был погружен в свои алхимические трактаты, а я коротала время в одиночестве – не испытывая при этом дискомфорта, – или в компании цыгана, совершая длительные прогулки по окрестностям замка, слушая музыку или записывая подкасты.
Я в какой-то момент позабыла о том, что единообразный распорядок может быть нарушен присутствием новой личности… Когда позади меня, фотографирующей хлопья снега на кустах волчьей ягоды в полуразрушенной части крепости, откуда ни возьмись появилась фигура незнакомца в маске, я подскочила от неожиданности, чуть не выронив телефон.
– Анж! – воскликнула я, хватая ртом морозный воздух и разворачиваясь к нему. – Ради бога, не надо так подкрадываться!
Я не слышала его шагов… Обычно у меня на инстинктивном уровне срабатывает реакция на чье-то приближение.
– Прошу прощения, – молвил он. – У меня не было намерения вас испугать.
Он не смутился или вовсе не сожалел… Кажется, его позабавила моя реакция.
– Я думала, вы еще надолго останетесь с Дьяволом в библиотеке. Я видела вас утром, но не стала отвлекать…
– Да, в библиотеке действительно много любопытных книг, о существовании некоторых я даже не подозревал… Почему «Дьяволом»?
Я ответила не сразу.
– Потому что похож, потому ему очень идет эта роль… – развела я руками. – Он как Мефистофель для Фауста, как Воланд для Маргариты, как… – я вздохнула, – Расщепленная Звезда для того, кто жаждет утонуть во Вселенной.
– Странные у вас игры, – протянул Анж. – Я еще не до конца понял весь ваш вокабуляр, но не теряю надежды.
Я смотрела ему в лицо (маску) до тех пор, пока он не обратил на меня свой взор. Я хотела дать ему понять, что если у него есть вопросы – а они у него наверняка накопились в достаточном количестве, – то он может их задать.
Но мужчина в маске лишь пожал плечами.
– В любом случае, пока я в замке, я тоже играю отведенную мне роль.
– Не зная либретто?
Анж отвел глаза.
– Чаще всего мне не нужно его знать, – произнес он. – Да мне и не интересно, – добавил гость, а затем наши взгляды встретились. – У каждого свои причуды.
Он слышал наш разговор? Что мог рассказать ему Дьявол обо мне, о всей нашей странной компании, о том, почему – и зачем – мы засели в отделенном от всего мира старинном замке, поросшем мхом, в сюрреалистичном миксе цивилизаций и культур, мультивариантных реальностей?
– Мсье Джозеф просил напомнить ему в два часа пополудни, что он обещал провести экскурсию по замку, – вырвал меня из размышлений голос архитектора. – Уже почти два. Вы составите нам компанию?
Наверняка он уже сам успел обойти графские владения в пределах крепости за пару часов – он был не из тех, кому нужно чье-то присутствие или особое приглашение, – но перспектива совместной прогулки мне нравилась.
– Да, конечно, – кивнула я. – Я с вами.
Пока мы шли до кабинета, где обыкновенно можно было найти Дьявола, я размышляла, зачем все-таки Анж позвал меня с собой. По дороге мы перебросились парой фраз, и даже мои жалкие попытки завязать разговор терпели поражение на начальном этапе, когда я было открывала рот, но передумывала задавать вопрос… ибо человек в маске отвечал односложно, пусть и исчерпывающе, а я чересчур осторожничала.
К примеру, я заметила, что он обращался к цыгану на его родном наречии (Йонас поделился своим неоднозначным впечатлением о незнакомце, которого из-за горящих глаз и черного плаща он принял за упыря), а Анж, в свою очередь, лишь ответил, что какое-то время он «имел опыт общения с цыганами» и знал их язык. Судя по его рассказам, у него было необъятное количество разных «опытов», и по какой-то причине о некоторых из них он распространяться не желал.
А чего я, собственно, ожидала? Ненормальная троица чернокнижников в средневековом замке в горах с цыганом-кулинаром в придачу не вызывает доверия.
– Я как всегда увлекся, – хлопнул тяжелым фолиантом Дьявол, поднимаясь с кресла, не сразу обратив на нас внимание. – Но приступим к делу, господа. Предлагаю начать с общих залов и комнат, вы не против?
========== 8 ==========
Тяжелые позолоченные рамы, мрачные портреты графских родичей, все как на подбор с грубоватыми чертами лица, черными, чуть навыкате глазами и крупными, заостренными, как клювы, носами… и только три последних изображения в веренице персоналий отличались органичностью и красотой, пусть и были выполнены в том же стиле.
Дьявол приподнял масляную лампу, и закопченная изнутри колба озарила тусклым светом одну из картин. Я молчала, Анж тоже, и где-то привычно певуче завывал сквозняк.
– И как, глядя на них, не поверить, что портретист ворует души? – воскликнул Дьявол. – Как настоящие!
– Как живые, вы хотели сказать? – с усмешкой отозвался гость.
– В точку! Вижу, вам зашел наш инфернальный юмор, мсье архитектор.
– Я пока что не вижу у них горящих глаз… Только у портрета графа. Но он жив – так что не сходится.
Действительно, встреченное нами чуть ранее полотно с обликом владыки, старинное, написанное еще во времена его земного существования, создавало зловещее впечатление из-за красноватых, отчетливо выделяющихся тусклым сиянием глаз. Я была готова поспорить, сейчас Владен мог преспокойно наблюдать за нами, вселившись в собственный портрет, оставивив бренное тело покоиться в склепе до наступления темноты.
Забавно было услышать замечание Анжа… потому что по обыкновению его зрачки отбрасывали янтарные блики каждый раз, когда Дьявол перемещал лампу.
Прекрасный юноша взирал на нас с картины напротив. Темные волосы средней длины, аристократическая бледность, высокие скулы, ясный взгляд серых глаз… Рядом с ним, такая же как и он, белокожая красавица, с темными, как омут, очами.
Гость задержал внимание на женском портрете, а затем обратился ко мне:
– Это ваша мать?
Дьявол намеренно не вмешивался, лишь переступил с ноги на ногу, стукая каблуками.
Я вздохнула.
– Нет, это… моя сестра. Графиня Стелла, – молвила я и указала на юношу рядом, – и ее сын, виконт Виктор.
Повисла пауза, во время которой Анж не сводил взора с графини.
– И они живы, – зачем-то добавила я.
– Рад это слышать, – произнес человек в маске, и его губы тронула улыбка, не укрывшаяся от меня даже в тусклом свете единственной лампы.
Ощущения были странные… в галерее замка будто настоящие, на нас смотрели разнообразные лица. Эпохи, поколения, судьбы… Они увидели его, он увидел их.
На следующий портрет гость отреагировал неоднозначно: золотые глаза моргнули, уголок рта дернулся; это не было игрой воображения или теней.
– Супруг графини, – пояснила я. – Мсье Эрик.
Эрик был привлекателен, как бывают привлекательны гении астенической наружности: высокий, худощавый, с благородной сединой в темных волосах, с правильными чертами лица и чрезвычайно выразительными глазами необычного цвета.
Янтарного цвета. Как у молодого мужчины в маске, странствующего архитектора.
Даже на портрете, казалось, глаза Эрика смотрели в самую душу.