5
Цирасторианин прижал длинные пальцы к вискам, чувствуя, как перемещается из центра Воли к ее окраинам. Иногда старейшина Гезра думал, что, пожалуй, не следовало слишком увлекаться работой. Ледяной холод космоса словно пронизывал тело до костей, проникая сквозь полупрозрачную ауру Воли, защищавшую его и всех его собратьев.
На корабле царила темнота, в которой вспыхивали изображения наблюдаемой планеты. Гезра, Надзиратель за подобающим поведением в этом секторе космоса, размышлял, куда мог направиться корабль юных оболтусов. Земля выглядела слишком очевидной целью: ведь именно оттуда был родом их образец. “Образец”! Гезра улыбнулся тонкими губами и подумал, что пора бы прекратить использовать это унизительное слово. В конце концов, землянин предпочел остаться и быть принятым в ряды цирасториан, чем вернуться домой и подвергнуться очистке памяти – причем взамен попросил сушие пустяки. Очень странное поведение; впрочем, бессмысленно пытаться проникнуть в душу примитивного земного существа.
Поразмыслив, Надзиратель за подобающим поведением неохотно решил воспользоваться внешними средствами для обнаружения непослушных юнцов. Отвратительно, но что поделаешь. Цирасторианская философия была основана на отказе от внешней технологии, взамен которой неустанно развивалась Воля, то есть внутренние силы каждого индивида в отдельности и всей расы в целом – именно благодаря Воле цирасториане развили свою цивилизацию, выбравшись из ямы постиндустриальной эры, закончившейся давным-давно, несколько тысяч лет назад.
Подобно нынешним гуманоидам на Земле, цирасториане в те давние времена повидали немало пророков, проповедников, мессий, мудрецов и ясновидящих, пытавшихся убедить самих себя и своих последователей в том, что им известны сокровенные тайны вселенной. Уделом некоторых стали насмешки при жизни, другие повлияли на целые поколения.
Неудержимое развитие науки и техники подтачивало великие религии у самого основания, подрывая к ним доверие, но сохраняя чувства восторга и смиренного преклонения, испытываемые всеми разумными формами жизни, пытающимися постичь бесконечное разнообразие вселенной. Достижения цирасторианской науки открыли невероятные возможности (которые в то время ошеломляли, а теперь казались весьма скромными) и при этом вызвали больше вопросов, чем дали ответов. Конечно, так всегда бывает в развитии науки, и цирасториан больше тревожила их собственная склонность использовать достижения техники лишь для массового потребления вместо того, чтобы дать гражданам возможности для самореализации, а также искоренить бедность, неравенство и болезни.
На пике своего технического развития прагматичные цирасториане испытали духовный кризис Высшие старейшины основали организацию под названием “Опора”. Ее целью было духовное развитие, освобождение умов способных цирасториан от физиологических ограничений. Медитация в течение многих веков привела к созданию Воли, коллективного запаса духовной энергии, которым мог воспользоваться любой цирасторианин и который пополнялся каждым цирасторианином просто в процессе жизни и мышления, в меру его личных способностей и уровня тренировки. Воля практически уничтожила культурные и социальные различия, поэтому способности и подготовка у всех были примерно одинаковы.
Раньше Гезру даже забавляли наблюдения над примитивными расами вроде землян, которые вслепую брели по пути развития внешних технологий, ведущему в тупик. Однако теперь среди цирасториан появилось множество отбившихся от рук юнцов, привлеченных глупой идеей прикосновений, вкуса и чувств. Эти примитивные типы искали физического взаимодействия ради внешних ощущений, причем часто с представителями рас, мало отличавшихся от дикарей. Впрочем, Гезра знал, что вожак отступников, юнец по имени Тазак, несмотря на разглагольствования о культе физического, обладал прекрасно развитыми паранормальными способностями и сразу же почувствует любую попытку старейшин отыскать его с помощью Воли.
6
Парни сидели у водохранилища, потягивая дешевое винцо. Джимми вспомнил, как несколько лет назад они здесь ловили щук и окуньков. Теперь рыбалку им заменял клей. Нельзя сказать, что новое увлечение было интереснее старого: от удачной рыбалки тоже кайф получаешь, правда, кратковременный, а вот от клея можно тащиться целый день. Кроме того, клей давал острое ощущение полной бесцельности, в то же время позволяя провалиться в уютное забытье. Разумеется, они знали, что эта дорога ведет в никуда. Под кайфом, бывает, таких глюков насмотришься, что потом можно долго рассказывать, но в результате все равно только хуже становится.
Ну и хрен с ним. Джимми зевнул и потянулся, с удовольствием расправляя конечности. В любом случае, что еще остается? Чем еще заняться? Он вспомнил о предках, давно разведенных: они несли какую-то чушь про “уважение” – пережиток времен, когда у всех была работа и приличная зарплата, – а сами беспомощно барахтались в безжалостной, бесчувственной пустоте. Никакого уважения к родителям Джимми не испытывал, да и к обществу тоже. Он даже сам себя не уважал и только с помощью приятелей мог заставить других уважать его, но с каждым днем это становилось все труднее. Оставалось лишь держаться вместе с друзьями, плыть по течению и надеяться, что со временем жизнь станет лучше. Если повезет.
Джимми подумал, что, возможно, бродяги правильно делают: может быть, нельзя сидеть на одном месте. Вот только какого черта этих придурков сюда занесло? На пустырях между жилыми районами, промышленными зонами и эстакадами собрались приезжие со всей Британии и даже из-за границы. Все эти чокнутые болтали о какой-то “силе”, которая их сюда привела. Тоже мне, нашли место, ё-моё! Ну и хрен с ними. Завтра Клинта выпишут из больницы, можно будет пойти с заявой к Драйсдейлу и получить компенсацию за увечья – делов-то, раз плюнуть!
Джимми разом влил в себя половину бутылки “Хуча”. Впрочем, теперь они уже достаточно взрослые, чтобы пить чего покрепче алкогольного лимонада: помимо нескольких бутылок “Хуча”, в привычный набор входили пиво, крепленое вино и, если удастся достать, таблетки темазепама. На прошлой неделе их приятель Карл чуть не утонул, заснув на берегу водохранилища: вечером, когда остальные, возвращаясь в город, наткнулись на спящего, поднявшаяся вода почти залила его нос и рот.
Джимми поднял взгляд, пытаясь разглядеть что-нибудь в уродливом пустом небе. В Британии Роуз-велл считался одним из мест, наиболее часто посещаемых НЛО, и раз в полгода в городе непременно собирались ученые, журналисты и уфологи. “Надо же, – подумал Джимми, – почему-то НЛО всегда появляются именно в такой дыре, где и заняться-то нечем!” Он швырнул пустую бутылку в воду. Нет, ну сами подумайте, на хрен инопланетянам сюда прилетать? Бред собачий, надо меньше трепаться с этой полоумной шмакодявкой Шелли, которую трахает Алан Девлин. Этого столичного пижона Алана он терпеть не мог, но вовсе не из-за девчонки (телок кругом до фига, и почти любая устроила бы Джимми), а потому, что однажды тот поймал его на краже чипсов и пригрозил отделать бейсбольной битой.
Хотя, надо признать, что Шелли – классная девчонка. Джимми понял это, когда предложил ей в закусочной картофель фри, а она попросила к нему соус карри – такие вот мелочи и выделяют классную телку из остального стада шалав. Только ее бесконечный треп про инопланетян на нервы действует. Алан Девлин заморочил ей голову этой хренью, вот она ему и дает.
Из всех наркотиков Джимми всегда предпочитал клей: оглушительная волна испарений обжигала легкие, вызывая удушье. Ну да, с такими увлечениями долго не живут, но все старичье в городе выглядело жалкими человеческими огрызками – так какой смысл жить долго? Лучше меньше, да лучше. И уж куда лучше накачаться наркотой, чем за жалкие гроши подписаться на дурацкую учебу, где какой-нибудь красномордый козел будет орать на тебя, а через пару лет вышвырнет на улицу и возьмет на твое место следующего придурка. А если кто не сечет таких простых вещей, то он просто безмозглый баран.