– Ешь, пожалуйста. Или ты решил уморить себя голодом?
– Прости.
– И допивай свое вино.
Поздно вечером она сказала ему:
– Попробуй уснуть.
– Увы, от меня это не зависит.
– И все-таки попробуй. Меня очень волнует твое состояние.
Она поцеловала его в щеку и отправилась в спальню.
– Я сейчас приду, – сказал он ей вослед.
Университетские часы пробили полночь, затем час, затем два. Он откупорил еще одну бутылку вина. С неоткрытой книгой на коленях, он сидел, закрыв глаза, и чего-то ждал. За окном поднимался ветер.
Когда университетские часы пробили три раза, он поднялся на ноги, тихонько вышел из дома, открыл гараж и, отыскав баскетбольный мяч, не стал выносить его наружу, а положил на цементный пол.
Главное, оставить ворота гаража открытыми, – подумал он. – Тогда, может быть, получится.
Он вышел на улицу и подумал о том, что на корзину лучше не смотреть. Не замечать. Тогда, может быть…
Он закрыл глаза и, недвижно застыв на залитой лунным светом площадке, весь обратился в слух.
Где-то в вышине шумел ветер.
Да, подумал он.
Лист, осенний жухлый лист перелетел через дорогу.
Да, подумал он, о да.
Приглушенные звуки. Как будто кто-то подбежал к дому, потом пошел спокойным шагом, остановился на мгновение и стал кружить то медленнее, то быстрее. Приглушенные звуки. Да, подумал он. Вот оно, здесь.
Так и не открывая глаз, он вытянул перед собою руки, пытаясь почувствовать движение воздуха. Ничего. Только ветер и свет луны.
И все-таки да. Конечно же, да. Сейчас.
И снова – сейчас.
Снова и снова – сейчас.
Он проснулся оттого, что жена села на краешек его постели.
– Ее нет, – сказала она.
– О чем это ты?
Кивком она указала на окно.
Он медленно поднялся с постели, подошел к окну и окинул взглядом площадку перед домом.
Ни щита, ни кольца, ни сетки.
– Что здесь происходило этой ночью?
– Что-то происходило…
– Что?
– Я и сам этого не знаю. Может быть, во всем виновата погода. Все ожило. Может, это луна заставила все двигаться, и я спросил…
– Что ты спросил? – встрепенулась жена.
– Я спросил: кем бы или чем бы ты ни был, ответь мне, вернется ли ко мне сон, если мы сыграем еще одну, последнюю игру? Самую-самую последнюю? Я почувствовал, как легкий ветерок коснулся моего лица и рук. Луна на мгновение скрылась за тучкой. Это был знак. Я пошевелился, ветерок шевельнулся тоже.
– И что же?
– Мы сыграли последнюю игру.
– Я действительно слышала какие-то странные звуки. – Она вздохнула. – И кто же победил?
– Мы оба, – ответил он.
– Это невозможно.
– Возможно. Если только постараться.
– И выиграли вы оба.
– Именно так – оба.
Она тоже подошла к окну и посмотрела на опустевшую площадку.
– Но кто же снял корзину и щит? Неужто ты?
– Ну а кто же еще?
– Я не слышала, как ты доставал лестницу.
– И все-таки. Знала бы ты, каких сил мне стоило взобраться на нее, а спускаться было и того тяжелее. Полно пыли в глазах, ничего не видел.
– И куда же ты все это подевал?
– Понятия не имею. Мы найдем их в самый неожиданный момент.
– Слава богу, все уже позади.
– Да, да… Но знаешь, что самое хорошее?
– Ты о чем?
– Мы сыграли вничью, – ответил он и, немного помолчав, повторил:
– Вничью.
Tete-a-Tete (2002)
Гуляя однажды летним вечером по дощатым дорожкам приморского парка, мы, я и мой приятель Сид, увидели на одной из стоявших возле самой кромки прибоя скамеек знакомую картину.
– Смотри, – сказал я, – и слушай.
Мы стали смотреть и слушать.
На скамейке сидела старая еврейская чета, ему лет семьдесят, ей – лет шестьдесят пять. Они громко разговаривали, горячо жестикулируя и не слушая друг друга.
– Сколько раз тебе это можно говорить!
– Ты мне ничего не говорил! Ничего, слышишь?!
– Нет, говорил! Я всю жизнь тебе что-то говорю! И таки важные вещи, если бы ты хоть раз попыталась понять!
– Таки важные, послушайте его! – возмутилась она. Да назови хотя бы одну!
– Начнем со свадьбы.
– Со свадьбы?!
– С чего же еще? Весь этот бред, вся эта неразбериха!
– И кто же в ней был виноват?
– Я могу доказать как дважды два…
– Не надо мне ничего доказывать! Я отказываюсь тебя слушать!
И так далее, и так далее, и так далее.
– Жаль, диктофона нет, – сказал я.
– Зачем он тебе? – усмехнулся Сид. – Я смогу воспроизвести их диалог слово в слово в любое время дня и ночи!
Мы продолжили прогулку.
– Они сидят каждый вечер на этой самой скамейке уже много лет!
– Да, – покачал головой Сид. – Смех, да и только.
– А мне от этого почему-то грустно.
– Грустно? Брось ты! Они ужасно похожи на героев какого-нибудь дешевого водевиля театра «Орфеум»!
– Тебе действительно нисколько не грустно?
– О чем ты говоришь? Готов поспорить, они женаты уже лет пятьдесят. Эта перепалка началась еще до свадьбы и продолжилась сразу, как только закончился медовый месяц.
– Они просто не слушают друг друга.
– Да, но они делают это по очереди! Сначала она не слушает, потом он. Будь иначе, они тут же обратились бы в камень. Все точно по Фрейду.