Однажды, в середине зимы, возвращаясь знакомой тропинкой домой, издали заметила группу деревенских мальчишек. Они сгрудились вокруг небольшого сугроба и громко о чём-то спорили. Я намеревалась пройти мимо, но расслышав некоторые обрывочные фразы, остановилась и внимательно присмотрелась к этому сугробу. На вершине его копошилось что-то маленькое, какое-то темное пятно. Я приблизилась настолько, чтобы внимательнее рассмотреть объект повышенного интереса. Тут один из мальчишек: местный хулиган, отбежал на десяток шагов и стал кидать снежки в направлении этого пятна, явно пытаясь попасть в цель под одобрительные возгласы толпы. Непонятный комочек, обсыпанный снегом от падавших рядом с ним снарядов, попытался убежать, но застряв в глубоком и мокром сугробе, жалобно запищал.
Вот тогда я поняла, что этот непонятный зверёк всего лишь крохотный бездомный котёнок, над которым ради потехи издевались эти малолетки. Не теряя больше времени, даже не задумываясь о последствиях, со всей силы швырнула в эту шайку свой портфель и помчалась выручать беспомощное животное.
Раздались возмущённые возгласы, тех в кого попал мой «снаряд», но увидев, кто его запустил, все виновники сначала оторопели, а потом убежали в рассыпную с криками:
– Ведьма! Ведьма! – эхом раздавалось в зимнем, морозном лесу.
Лишь один хулиган попытался сопротивляться и не побежал с остальными. Кинул в меня снежком, думая этим испугать. Наивный, зря так поступил.
Разозлившись ещё больше, я кинулась на него с кулаками, не видя перед собой растерянного, выше меня на целую голову парня, со всей злости ударила ему в глаз. Потом схватила за ухо, как нашкодившего щенка, заставила наклониться к моему лицу и, зло прищурившись, прошипела:
– Ещё раз увижу, что вы мучаете бедных зверюшек, прокляну! Ясно?!
– Д…да! – заикаясь, крикнул в ответ он.
– Смотри, если обманешь, плохо тебе будет. Понял меня?! – спросила я строгим голосом.
Парнишка усиленно закивал чубатой головой, шапка валялась рядом с ним, в ногах. Слетела она от энергичной оплеухи, которой я его «наградила» для закрепления обещания.
– А теперь скройся с глаз, чтоб больше не видела вашу компанию здесь! – выпуская его пурпурно-красное ухо, велела я.
Он, бледный от страха, пулей бросился от меня в сторону и забыл свой головной убор. Отряхнув пальто, склонилась над мокрым, дрожащим от холода и страха котёнком. Темная шёрстка непонятного цвета намокла от попыток маленького животного слизать снег. Взяв на руки шипящий комочек, не задумываясь, расстегнула верх пальто и сунула сопротивляющегося котёнка себе за пазуху. Придерживая ворот, быстро подхватила со снега портфель и побежала домой.
Едва открыв дверь и вступив на порог, мыслях раздалось недовольное ворчание Никодима:
– Хозяйка, тебе самой есть нечего, а ты ещё один рот притащила. Зачем, он нужен?
– Помолчи, Никодим! – вслух приказала домовому. – Он теперь будет жить с нами, не смей его обижать. Его чуть не убили местные хулиганы, вон, видишь, как, бедненький, дрожит.
Котёнок, которого я вытащила из пальто, стоял на полу, смешно пошатываясь на маленьких лапках. Совсем ещё малыш, от силы месяца три.
Быстро скинула верхнюю одежду и, схватив первое попавшееся под руку полотенце, принялась его вытирать.
Скрипнула входная дверь, из коридора женский голос позвал:
– Рада? Ты дома?!
– Да! Проходите сюда, пожалуйста, – пригласила нежданную гостью я.
Вошедшая женщина, была маленького роста, одетая в ватную телогрейку и пуховый платок, пожилая, лет шестидесяти, с румяным от мороза лицом. Морщинистый лоб, прямые брови, водянисто-серые глаза, вздёрнутый нос и тонкие губы. Серафима Егоровна или бабка Сима, как все местные её звали, частенько обращалась ко мне за помощью в лечении животных, которых она любила больше, чем людей. Слыла среди деревенских скандалисткой, охочей за чужими секретами и сплетницей неимоверной. Стоило кому-нибудь на одном краю чихнуть, как уже на другой стороне деревни бабка Сима говорила: «Будь здоров, милок».
Но ко мне она относилась с непонятным уважением и даже защищала в спорах с «доброжелателями».
– Добрый день, Серафима Егоровна. Что случилось у вас? – поздоровавшись, спросила я у неугомонной женщины.
– Ой! Радочка, беда у меня! Захворала моя любимица козочка Роза. Ничего ни ест, только лежит да стонет бедняжечка. Помоги, а?
– Конечно, сейчас пойдём. Посмотрим, что с вашей Розой случилось, – согласилась я, поднялась со стула. Закутала котёнка в сухую тряпку, положила поближе к печке на плетеное кресло.
– Откуда ты взяла котёночка? – спросила любопытная старушка.