Парменион прочел лист с назначением Филота и сказал:
— Ты видел, сынок? Видел? Вот, покажи это и своему брату.
Царь обнял старика, а товарищи захлопали в ладоши, и пир продолжался до глубокой ночи. Друзья вернулись в свои шатры лишь во вторую стражу, все пьяные, включая и Пармениона.
ГЛАВА 27
Александр хотел остановиться на самый краткий срок, а затем немедленно пуститься преследовать Дария, но пришлось выполнить множество дел, а, кроме того, написать письма: матери, продолжавшей жаловаться на обращение с ней Антипатра, Антипатру, выигравшему войну со Спартой, но продолжавшему жаловаться на стычки с Олимпиадой, а также многим сатрапам и наместникам.
— Как ты собираешься решать проблему взаимоотношений Антипатра и твоей матери? — спросил его Евмен, запечатывая письмо. — Ты не можешь продолжать делать вид, будто ничего не замечаешь.
— Нет, не могу. Но Антипатр должен понять, что одна слеза моей матери стоит больше, чем тысяча его писем.
— И это тоже несправедливо, — возразил секретарь. — На Антипатра возложены тяжелые обязанности, и ему нужно сохранять спокойствие.
— Но ему также дана и вся власть, а моя мать, в конце концов, царица Македонии. Нужно и ее понять.
Евмен покачал головой, увидев, что ничего тут не поделаешь. С другой стороны, царь не виделся с Олимпиадой уже четыре года. Несомненно, он хранит о ней лишь хорошие воспоминания. А также очень тоскует по своей сестре Клеопатре, которой не прекращал посылать нежные письма.
Покончив с корреспонденцией, Александр сказал:
— Я решил уволить греческих союзников.
— Почему? — спросил Евмен.
— Мы снова прочно держим в руках всеэллинский союз, и у нас достаточно денег, чтобы нанять любое войско. Кроме того, греки, вернувшись домой, расскажут обо всем, что видели и совершили, и это окажет сильное влияние на народ. Куда более сильное, чем фундаментальная «История», которую пишет Каллисфен.
— Однако они грозные воины, и…
— Они устали, Евмен, а нас ожидает долгий поход. Когда-нибудь эллины могут почувствовать, что слишком далеко ушли от родного дома, и принять опрометчивое решение в самый неподходящий момент. Лучше избежать этого. Завтра же собери их вне лагеря.
По многим признакам греки поняли, что их ждет нечто важное: предрассветный час, приказ собрать вещи и повозки и надеть безукоризненно начищенные доспехи.
Александр выехал к ним на Букефале в полном вооружении и в сопровождении охраны. Подождав, пока первые лучи солнца заиграют на оружии гоплитов, он начал речь:
— Союзники! Ваш вклад в нашу победу был весьма важен, а в некоторых случаях сыграл решающую роль. Никто из нас не забыл греческую пехоту в день битвы у Гавгамел, сдержавшую на правом фланге непрестанные атаки Бесса с его индийской конницей. Вы проявили храбрость, доблесть и верность присяге — служить всеэллинскому союзу и его верховному командующему. Вы совершили то, чего не совершал никто из греков, даже участники Троянской войны: вам удалось завоевать Вавилон, Персеполь, Экбатаны. И теперь для вас настал момент насладиться плодами ваших дел: я освобождаю вас от присяги и отпускаю. Каждый из ваших командиров получит по таланту, каждый солдат — по тридцать мин серебра, не считая денег на дорожные расходы, чтобы добраться до Греции. Я благодарю вас. Возвращайтесь к вашим семьям, к вашим детям, в ваши города!
Александр ожидал взрыва радости и аплодисментов, но вместо этого услышал ропот, быстро переросший в ожесточенные споры.
— В чем дело, солдаты? — снова крикнул он, озадаченный. — Я недостаточно заплатил вам? Вы не хотите возвращаться?
Один командир, некий Элиодор из Эгиона, вышел вперед и сказал:
— Государь, мы благодарны тебе и рады, что ты так высоко ценишь нашу помощь. Но мы не хотим покидать тебя.
Александр недоверчиво посмотрел на него, а тот продолжил:
— Мы сражались с тобой бок о бок и научились тому, чему не мог нас научить никто другой; мы справились с задачами, которые до нас не снились ни одному солдату. Многие из нас спрашивают, что еще ты собираешься совершить, какие еще земли завоевать, какие отдаленные места позволишь увидеть тем, кто служит под твоим знаменем. Конечно, многие примут твое предложение и вернутся по домам. Я знаю, что многие покинут тебя с печалью в сердце, потому что за это время мы научились восхищаться тобой и любить тебя. А у некоторых нет семьи… Иные же считают, что для них важнее следовать за тобой, куда ты захочешь, и с честью сражаться, если понадобится, рискуя жизнью. Если эти люди тебе нужны, то они предпочли бы остаться.