— Что ты хотел мне сказать? — осведомился Александр.
— Пришло известие, что Бесс в Бактрии, где провозгласил себя Великим Царем под именем Артаксеркс Четвертый.
— И ничего больше?
— На дороге из Экбатан видели подкрепление из Македонии, около шести тысяч воинов и с ними оруженосцы. К вечеру будут здесь.
— Хорошо. Я встречусь с ними сегодня же, на исходе дня. Построй войско.
Черный вышел, закусив губу, чтобы ничего больше не брякнуть, и вскоре по всему лагерю разнесся слух, что Александр вырядился персом и его окружают женщины и евнухи.
— Ты шутишь! — воскликнул Филот, узнав об этом. — Мой отец закрыл бы глаза, увидев такой стыд.
— И я бы, пожалуй, тоже, — ответил Кратер. — Не сам ли он устроил нам в Персеполе разнос за то, что мы перенимаем привычки побежденных?
— Не нахожу ничего странного, — вмешался Гефестион. — Вы уже видели Александра в Египте, когда он нарядился фараоном. Почему же в Персии не одеться, как Великий Царь? Он женился на его дочери и унаследовал его царство.
— Что бы Александр ни делал или говорил, тебе все хорошо, — возразил Филот, — но царь Филипп пришел бы в ужас, доводись ему увидеть нечто подобное, и…
— Хватит! — прервал его Гефестион. — Он царь и имеет право делать все, что хочет. А вам должно быть стыдно — и тебе тоже, Черный, что представляешь все это в таком ужасном виде. Когда он оказывал вам милости, когда он наполнял ваши шатры персидским золотом, вам это нравилось, не так ли? Ты, Филот, был доволен, когда он назначил тебя командующим конницей, верно? А теперь ты скандалишь из-за каких-то тряпок. Смешно!
— Тебе смешно? Сейчас я отобью у тебя охоту смеяться! — Черный, постепенно приходя в отвратительное настроение, угрожающе замахнулся кулаком.
Птолемей скорее бросился между ними. Его поддержал Селевк:
— Остановитесь! Вы что, с ума сошли? Хватит! Прекратите, ради всех богов! Прекратите!
Гефестион и Черный разошлись, злобно поглядывая друг на друга, и Кратер встал рядом с Клитом, демонстрируя, что считает его правым.
— Послушайте, — сказал Селевк. — Пусть идиоты распускают руки из-за всяких пустяков. Александр мог нарядиться в персидские одежды, чтобы сделать приятное Статире или просто из любопытства. Мы всегда были заодно и должны и дальше оставаться вместе. Эти земли все еще изрядно нам враждебны. Если на чужбине мы начнем ссориться между собой — мы пропали, как вы не понимаете!
— Это не пустяки, — послышался очень знакомый голос у него за спиной.
Селевк обернулся.
— Каллисфен…
— Повторяю: это не пустяки. Александр покинул Грецию как полководец всеэллинского союза с поручением разбить векового врага греков. Это его истинная и единственная задача, которую он возложил на себя в Коринфе. Единственная, которую поклялся выполнить.
— Он сжег Персеполь, — вмешался Евмен, до сих пор хранивший молчание. — Тебе этого мало? Ради всеэллинской идеи он пожертвовал прекраснейшим дворцом.
— Ты ошибаешься, — возразил Каллисфен. — Он сделал это, потому что у него не оставалось выбора. Об этом я знаю из надежного источника. Ему теперь наплевать на Грецию и греков, как, боюсь, и на всех остальных.
Тут прозвучали трубы, и из западных ворот лагеря галопом вылетел отряд гетайров в парадной форме. Всадники растянулись линиями по сторонам дороги. Вскоре послышался ритмичный бой барабанов и размеренная поступь приближающегося войска.
— Прибывает подкрепление! — воскликнул Птолемей. — Вот-вот появится Александр. Лучше подготовимся, чем стоять здесь и спорить.
Каллисфен снисходительно покачал головой и удалился. Остальные, кто раньше, кто позже, пошли облачаться в доспехи, чтобы построиться перед войском.
Вновь прибывшие безупречным строем прошли через лагерь под торжественные звуки трубы и приветственные крики салютовавших оружием гетайров и расположились на возвышении сбоку от царского шатра. Позади них выстроилось войско в полном составе. Среди вновь прибывших своими белыми плащами и красными хитонами выделялись оруженосцы — молоденькие мальчики из самых знатных македонских семей, пришедшие служить царю Александру, подобно тому как в свое время Пердикка, Птолемей, Лисимах и другие явились к царю Филиппу во дворец в Пелле.
Потом раздались другие сигналы, и все повернулись к восточным воротам, так как эти звуки возвещали о прибытии монарха.
— О боги! — тихо воскликнул Птолемей, схватившись рукой за голову. — Он все еще в персидском наряде!
— Чтобы все знали, как себя вести, — бесстрастно прокомментировал Селевк. — Так лучше, поверь мне.