Александр вышел и отправился в палаты матери, но на галерее встретил Клеопатру в прекраснейшем ионическом пеплосе с вышивкой; она спускалась по лестнице в сопровождении двух служанок, несущих объемистую корзину.
— Значит, ты и правда уезжаешь, — сказал он.
— Отправляюсь в святилище Артемиды, пожертвовать богине мои детские игрушки и куклы, — ответила сестра, кивнув на корзину.
— Да, ты уже взрослая. Время пролетело быстро. Ты жертвуешь ей все?
Клеопатра улыбнулась:
— Не совсем… Помнишь ту египетскую куколку с гнущимися руками и ногами и ящичком всяких принадлежностей, которую папа подарил мне на день рождения?
— Да, кажется, припоминаю, — ответил Александр, напрягая память.
— Вот, ее я придержу. Богиня меня простит, как думаешь?
— О, в этом я не сомневаюсь. Счастливого пути, сестренка.
Клеопатра поцеловала его в щеку и быстро спустилась по лестнице; за ней последовали служанки. Они подошли к караульному помещению, где дожидалась повозка и эскорт во главе с Пердиккой.
— Но мне не хочется ехать в повозке, — пожаловалась Клеопатра. — Нельзя ли поехать верхом?
Пердикка покачал головой:
— У меня приказ… И потом, как ты поедешь верхом в таком наряде, царевна?
Клеопатра приподняла до подбородка край пеплоса и показала, что под ним короткий-короткий хитон:
— Видишь? Похожа на царицу амазонок?
Пердикка стал пунцовым.
— Вижу, царевна, — проговорил он, глотнув.
— Ну так что? — Она позволила пеплосу упасть до щиколоток.
Пердикка вздохнул.
— Ты знаешь, что я не могу ни в чем тебе отказать. Но давай сделаем так: сейчас ты поедешь в повозке, а потом, когда нас никто не увидит, сядешь верхом. А в повозку устроим… кого-нибудь из моих воинов. Ему будет не так плохо с твоими служанками.
— Прекрасно! — обрадовалась девушка.
Они отправились, когда солнце начинало выглядывать из-за Родопов, и выехали на дорогу, ведущую на север, в Европу. Храм Артемиды возвышался на полпути над перешейком, разделявшим два одинаковых озера, в месте необычайной красоты.
Как только выехали за пределы видимости, Клеопатра крикнула, чтобы остановились, на глазах удивленного эскорта сняла пеплос и села на коня одного из воинов, которому уступила свое место в повозке. И под визг служанок все отправились дальше.
— Видишь? — заметила Клеопатра. — Так гораздо веселее для всех.
Пердикка кивнул, стараясь смотреть прямо перед собой, но глаза его то и дело обращались к голым ногам царевны, которые колыхались в такт шагам коня. Это зрелище вызывало у него головокружение.
— Мне жаль, что я доставила тебе такие хлопоты, — извинилась девушка.
— Никаких хлопот, — ответил Пердикка. — Наоборот… Мне пришлось самому попроситься.
— Правда? — спросила Клеопатра, тайком взглянув на него.
Пердикка кивнул, еще более смутившись.
— Я благодарна тебе за это. Мне тоже приятно, что именно ты меня сопровождаешь. Я знаю, что ты очень храбрый.
Юноша ощутил, как сердце подкатывает к самому горлу, но приложил все силы, чтобы не выдать своих чувств. Кроме прочего, еще и потому, что за ним наблюдали подчиненные.
Когда солнце поднялось высоко, они остановились позавтракать в тени дерева, и Пердикка попросил Клеопатру слезть с коня и снова сесть в повозку: не хватало еще так приехать в святилище.
— Ты прав, — признала девушка.