- Нервничаешь?
- Что, эм, я…
- Хочешь кое-что для расслабления? – он полез в карман и вытащил небольшой пакетик с белым порошком.
Я нахмурилась и скрутила свои руки вместе.
- Что это такое?
- Доза, - он высыпал немного на пространство между большим и указательным пальцами. Он прижался носом к этому пространству и вдохнул. Он потер нос. – Никогда не пробовала?
Я медленно покачала головой. Мои пальцы стучали друг об друга.
Я могу просто попробовать.
Он высыпал еще порошка на свою руку.
- Встань на колени, - сказал он, когда я неуклюже согнулась в талии перед ним.
Ковер был грубым на моей коже, практически колючим, как будто кто-то пролил что-то липкое на него и никогда не чистил.
- Теперь прижми пальцем одну ноздрю и вдохни через другую, - сказал он.
Я больше не сомневалась. Я не думала о том, что делаю. Вместо этого, я следовала его инструкциям, вдыхая порошок в свое тело. На задней стенке моего горла остался привкус, как от запаха газовой горелки на школьных научных экспериментах.
Но у меня не было времени подумать об этом, потому что он вышел из своих штанов и стянул футболку через голову. Его грудь была волосатой и не такой мускулистой, как у Тейлора. Я упивалась различием. Неудачной татуировкой черепа и перекрещенных костей на плече. Несовершенство призывало меня каким-то образом. Мои соски затвердели от вида его члена.
Или из-за наркотиков?
На самом деле, мне было плевать.
Его член дергался между нами, меньше, чем у Тейлора, но немного толще.
- Ты хочешь пососать его?
Я подняла глаза и встретилась с его глазами. Мне должно было быть страшно. Мой мозг продолжал кричать на меня. Что я, блять, должна быть напугана этим незнакомцем, который собирался трахнуть меня. Но, нет. Я чувствовала удивительное спокойствие.
- Хочешь меня? – даже мой голос мягче джазовой музыки.
- Больше, чем что-либо, - его член подпрыгнул, когда я сосредоточилась на нем. Как будто знал, что я наблюдаю.
Я встала на колени перед ним. Пока его член не ударился по задней стенке моего горла, я не осознавала, что даже не знала его имени. Этого мужчины, член, которого на вкус соленый, - вкус Тейлора такой же, после работы во дворе по воскресеньям. Он мог зайти в дом, а я пожирала его, поглощала его всего, пока он не кончал в мое горло.
Тейлор так бы разозлился, если бы знал, что я делала. Если бы знал, что я давлюсь чьим-то еще членом. От одной мысли я начала сосать сильнее, и пыталась вобрать больше члена незнакомца в свое горло. От этого я раскачивала своим запястьем чуть быстрее, - пока от меня ничего не осталось, кроме подпрыгивающей головы и сжимающегося запястья. Пока я не стала просто телом, втягивающим член глубоко в свое горло. Я была никем для мужчины передо мной. Никем иным, как хорошим времяпрепровождением. Вспышкой удовольствия. Я не была для этого незнакомца, малышкой Фей.
Я была ничем.
Я никто.
А когда он взорвался, его сперма стекала вниз по моему горлу, смешиваясь с наркотиками, его тело содрогалось от удовольствия, зарывшись руками в мои волосы, я стала невидимой для мира, для Тейлора, и что важно – для себя.
Где-то между – в течение шести лет.
Ретт.
Моя машина стояла на холостом ходу на стоянке грузовиков. Гул двигателя был тихим в холодном, ночном воздухе.
Меня не должно быть здесь.
Но это было очевидно. Я знал лучше. Я знал, что не должен был быть здесь, в этом месте из всех мест. В месте, где я затаскивал Фей в свою машину больше, чем однажды. В месте, где она трахалась с сотнями мужиков. От одной мысли я сжал руки на руле.
Заводи машину и уезжай.
Но я не сделал этого. Я продолжал сжимать руль, пока мои пальцы не заболели.
Прошло пять месяцев. Пять месяцев с тех пор, как она ушла. Пять месяцев с тех пор, как она ушла, а я позволил ей уйти. Всего два месяца назад, я, наконец-то, собрал свою жизнь воедино, начал, блять, с нуля, - при помощи Кейдена. Два месяца с тех пор, как я напивался в стельку. Хотя, это кажется долго. Как мое херово, туманное состояние было миллиарды лет назад в другом измерении, в другое время. Это казалось дальше, чем последний раз, когда я обладал Фей. Когда я толкнул ее к своей машине и трахнул. С тех пор, как я взял ее, как каждый уже брал.
Я прямо, как они. Как он. Мой отец. Я кусок дерьма. Это неоспоримо. Это правда. Я засадил его на вечность только, чтобы заменить его собой.
Стыд. То же чувство, которое скользило во мне месяцами, угрожая поглотить меня. Угрожая затопить меня, пока ничего не останется.