– Для охоты лучше места не найти, — говорила Азирир, супруга Наместника Жакера Логра. — Знаете, в этих болотах протоки образуют настоящий лабиринт. Мы выпускаем туда землянина на лодке, и иногда даже полсотни охотников затрачивают несколько дней, чтобы настичь его.
«Что бы вы ни узнали, не показывайте вида».
– Не это ли, благородная дама, План называет расточительностью?
Она рассмеялась. Она была очень красива, но совершенно нечеловечна.
– У нас в анклаве использование отведенного нам поголовья полностью отдано на наше усмотрение.
Воздушная в своей полупрозрачной тунике, она увлекла его к пышно убранному столу, уставленному изящной посудой и сверкающим хрусталем. Вокруг стола были расставлены диваны с мягкими подушками. Сановники встали и поклонились Гонцу, приложив руки ко лбу. Их знаки отличия поблескивали в мягком свете ламп.
– Земля — просто очаровательное место, — продолжала Азирир, усаживая его между собой и Наместником. — Никогда еще альтаирский исследовательский флот не находил столь великолепного заповедника. Кроме, может быть, планеты Процина, где было такое обилие дичи, что, как говорят, охотничьи хозяйства смогли снабжать Альтаир в течение столетий.
– Но дичь на Процине была безвкусной, благородная дама…
– В то время как на Земле… Ах, Земля!..
Азирир откинула голову назад, обнажив голубое горло, под которым полотно туники скреплялось огромной металлической, варварски роскошной брошью.
– Благородные гости, что вы скажете об этом дивном запахе?
Возглавляемые мастером по разделыванию, четыре затянутых в голубое лакея внесли на плечах огромное серебряное блюдо, окутанное ароматом корицы и тимьяна, дягеля и черноголовника. По краям блюда — пышная зелень.
Зелень, а также…
Гонец встал так резко, что тарелка упала и разбилась.
«Что бы ни случилось… Что бы ни случилось…»
– Вы узнали, уверен, эту великолепную рыжую шевелюру, Гонец Бург Агабал? — любезно спросил Наместник. — Ведь я говорил вам, что вы увидите ее за ужином.
Его голубые губы растянулись в улыбке, обнажив восемь острых клыков.
– Да пребудет с вами аппетит, благородные гости, и да пойдет еда вам на пользу!
Чердак в паутине
– Тут это было!
– Где?
– Да вот!
Старик упрямо тыкал пальцем в край поляны. Мужчина и молодая женщина обшарили траву; от кучи прелых листьев, отодвинутых ногами в сторону, поднялся запах сырой земли.
– Вы же видите, что ничего нет.
Старик пожал плечами и сказал, глядя в сторону:
– Я так и знал, что вы мне тоже не поверите. Когда я рассказал про это жандармам из Фонтене, они надсмеялись надо мной… Кроме бригадира. Он-то хотел меня арестовать за оскорбление полиции.
– И все же он сообщил об этом по инстанции. Именно поэтому мы здесь.
Старик вновь пожал плечами, на которых, как на вешалке, болтался поношенный пиджак с позеленевшими лацканами.
– Какая теперь разница, если и вы мне не верите?
– С чего вы это взяли? Разве то, что мы проделали путь в пятьсот километров, чтобы увидеть вас, не говорит об обратном? Но если уж Содружество посылает на место происшествия двух сыщиков, оно рассчитывает, как вы понимаете, получить в обмен какие-то доказательства.
Старик усмехнулся и поскреб обломанными ногтями с траурной каемкой седую щетину.
– Сыщики! Они бы лучше прислали кого-нибудь из дезинфекции. С вертолетами, и чтоб отравы побольше…
Он поднял на собеседников наполнившиеся тревогой глаза.
– Они вот такой величины, мсье. Я вас не обманываю. Его ладони раздвинулись.
– Не меньше, чем с чайное блюдце. Правду говорю. И ничего не значит, что вы не нашли ничего на поляне. Это значит только, что они попрятались и затевают что-то дурное.
Осторожно взяв его за локоть, молодая женщина увлекла старика за собой по направлению к большой машине черного цвета, стоявшей на проселочной дороге.
– Доверьтесь нам, мсье Гийодо. Меня зовут Ирен Эссартье, а моего спутника — Реми Лашеналь. Мы оба работаем в Объединенной Службе Разведки Содружества Государств. Несмотря на то, что вы, по-видимому, думаете, Содружество очень серьезно относится к вашему заявлению. Вы должны поверить нам, иначе у нас с вами ничего не получится…
– Они надсмеялись надо мной в Фонтене, — с упрямой обидой повторил старик.