Кто-то споткнулся позади них. Реми вздрогнул, а Ирен резко обернулась, также сунув руку под куртку. Но рука вернулась пустой. Это был старый Гийодо с еще более встревоженным видом, чем раньше.
– Вы уже уезжаете, да? — произнес он своим хнычущим голосом. — Теперь вы все видели. Я вам говорил, что от них ни слова не добьешься.
– Они не хотят ничего говорить, но это не значит, что им нечего сказать. Если вас это может утешить, Гийодо, скажу вам, что я начинаю все больше верить в вашу историю.
– Один вы и верите, — пожаловался старик. — Я только что с Шабрено говорил, с лесником. Ну и смеялся же он! А ведь, вы же помните, я эту штуку в небе увидел как раз после того, как с ним расстался. А теперь он, вишь, не помнит! С чего бы это, скажите на милость?
– Да, видимо, есть с чего, — сказал как бы про себя Реми. Прозвучало это так серьезно, что Ирен с удивлением взглянула на него.
– Гийодо, мы на минуточку, — извинился Реми, увлекая Ирен за локоть.
Овчарка немедленно отправилась за ними.
– Подержите ее, — попросил Лашеналь, подталкивая собаку к Гийодо, который с удивленным видом схватил ее за ошейник.
– Боишься, что она подслушает? — улыбнулась Ирен. Не произнося в ответ ни слова, он отвел ее на несколько шагов в сторону.
– Слушай, я хочу сделать опыт. Если он не удастся, тем лучше. Это будет означать, что я ошибся, и я был бы этому весьма рад. Но если я прав, тогда нам надо будет смотреть в оба… Нет, ни о чем не спрашивай. Пока рано. Жди меня у машины. Держи пистолет наготове. И никого к себе не подпускай.
– Даже Гийодо?
– Даже его. Даже хозяина гостиницы, даже официантку. Больше скажу: даже никакое животное.
Она было засмеялась, но ее черные глаза тут же покрылись тенью тревоги.
– Даже животных?
Он обнял ее за плечи.
– Ирен, это твое последнее дело.
– Это еще что!
– То, что слышала. Ты работаешь на ОСР в последний раз. Я не хочу, чтобы моя жена рисковала жизнью.
Губы Ирен задрожали.
– Реми, ты никогда не говорил мне раньше…
– Так вот, теперь я сказал.
Она уткнулась лбом в плечо сыщика.
– Ты не спросил, согласна ли я…
– А ты что, не согласна?
– Ой, да конечно же, согласна, — прошептала она, так сжав его руку под локтем, что даже через куртку он почувствовал ее ногти.
Мягко отстранив ее, он быстро подошел к машине, нажал на приборной доске кнопку, отвечавшую на отпечаток только его пальца, и вынул из открывшегося ящичка сумку с хирургическим инструментом и сильный электрический фонарь.
– Можете идти спать, Гийодо, мы сегодня не уедем, — сказал он старику, который, что-то ворча, пошел прочь.
– А овчарка? — спросила Ирен.
– Забираю с собой, — коротко ответил Реми.
Прислонившись к черному капоту автомобиля, Ирен Эссартье смотрела, как сыщик, обогнув гостиницу с растущими возле нее каштанами, направился по тропинке, ведущей вниз к реке, туда, где на берегу стоял амбар. Овчарка весело бежала рядом, коротко взлаивая время от времени.
– Извините, мсье, но линия повреждена.
Бакалейщика, в лавке которой находилась также единственная в Апреване кабина междугородного телефона, сидела в глубине своего магазинчика, заполненного запахами корицы, кофе и заплесневелых вафель. Керосиновая лампа освещала невыразительное старушечье лицо.
– Разрешите, я все-таки попробую, — попросил Лашеналь.
– Ну я же вам говорю, что не работает!
Он вошел в кабинку с застоявшимся запахом влажного дерева, снял допотопную трубку, сказал «алло» больше для чистки совести, потому что в трубке не было шума, характерного для исправной линии.
– У нас часто ломается, — объяснила бакалейщица, когда он вышел. — Линия идет через лес, и на провода падают ветки. Завтра точно из Фонтене приедут и починят.
– Завтра, — пробормотал Лашеналь. — Да, завтра.
В темноте опустившейся ночи они пошли обратно в гостиницу.
– Надо обязательно отправить сообщение, — сказал Реми. — Я свяжусь непосредственно с отделом «Ф».
Войдя в гостиничный номер — один из двух, занятых ими, — Реми положил на кровать сумку, которую до сих пор не выпускал из рук. И только сначала закрыв деревянные ставни, включил свет. Тусклая лампочка осветила обои с потеками влаги, щербатый туалетный столик с кувшином и тазиком.
– Ты ведь мне еще не сказал… — начала Ирен.
С того момента, как он вернулся, она все время вглядывалась в его лицо, осунувшееся и побледневшее, на котором угадывалась снедавшая его тревога.