Я сел, обвеваемый свежестью утра, пытаясь вспомнить, как я сюда попал и почему у меня такое глубокое чувство одиночества и отчаяния. Потом в голове моей прояснилось. Но при дневном свете у меня хватило самообладания достаточно спокойно взглянуть на обстоятельства. Я осознал всю дикость и глупость моего ночного поведения, и стал рассуждать сам с собой.
– Предположим худшее? – проговорил я, – предположим, что Машина Времени и вовсе исчезла или, может быть, даже уничтожена? Значит, мне следует быть спокойным и терпеливым, чтобы узнать получше жизнь этих людей. Все это мне понадобится для того, чтобы получить четкое представление, куда пропала Машина, найти способ получить материалы и инструменты, быть может, после этого я смогу сделать другую. Возможно, это моя единственная надежда, но она лучше, чем отчаяние. И, в конце концов, это красивый и любопытный мир… Наверное, машину куда-то перевезли. Все-таки я должен быть спокойным и терпеливым, найти место, где она спрятана, и вернуть ее силой или хитростью.
С этими мыслями я встал на ноги и осмотрелся вокруг в поисках, где мог бы искупаться. Я чувствовал себя усталым, мое тело одеревенело и покрылось грязью. Утренняя свежесть вызывала желание стать самому чистым и свежим. Волнение истощало меня. Когда я принялся размышлять о своем положении, то удивился вчерашним опрометчивым поступкам. Я тщательно исследовал лужайку. Некоторое время ушло на напрасные расспросы проходивших мимо маленьких людей. Никто не понимал моих жестов: одни тупо смотрели на меня, другие принимали мои слова за шутку и смеялись. Мне стоило невероятных усилий удержаться и не броситься с кулаками на этих весельчаков. Безумный порыв! Но дьявол, породивший во мне страх и слепой гнев, не был обуздан и мог все-таки воспользоваться моей слабостью.
Густые заросли травы дали больше подсказок. Я нашел борозду, примерно на полпути между пьедесталом Сфинкса и следами моих ног. Примерно тут я, когда прибыл в этот мир, и возился с опрокинутой машиной. Нашлась на земле и свежая борозда. Были видны и другие следы: странные узкие отпечатки ног, похожие, как мне казалось, на следы ленивца. Это побудило меня тщательней осмотреть пьедестал. Я уже, кажется, сказал, что он был из бронзы. Однако он представлял собою не просто плиту, а был с обеих сторон украшен искусно выполненными панелями. Я подошел и постучал. Пьедестал оказался полым. Осторожно изучив панели, я сделал вывод, что они подвижные. Не было никаких ручек или замочных скважин, но, возможно, они открывались изнутри, если, как я предполагал, служили входом в пьедестал. Не требовалось очень больших умственных усилий, чтобы сделать вывод, что моя Машина Времени была внутри постамента. Но как она туда попала, было еще одной загадкой.
Я увидел головы двух людей в оранжевой одежде, идущих ко мне между кустами и цветущими яблонями. Я обернулся и, улыбаясь, поманил их ко мне. Когда они подошли, я, указывая на бронзовый постамент, попытался объяснить, что хотел бы открыть его. Но на первый же мой жест в сторону пьедестала они отреагировали очень странно. Я не знаю, как передать вам выражение их лиц. Допустим, вы бы сделали до безобразия неприличный жест перед благовоспитанной леди – и представьте то, как она будет выглядеть. Они ушли, как будто были грубо оскорблены. Я попытался подозвать к себе миловидное существо в белой одежде, но результат оказался тот же самый. Мне стало стыдно. Но Машина Времени была необходима, и я сделал новую попытку. Малыш с отвращением отвернулся от меня. Я потерял терпение. В три прыжка я очутился около него и, захлестнув его шею полой его же одежды, потащил к Сфинксу. Тогда на лице у него вдруг выразились такой ужас и отвращение, что я тотчас же выпустил его.
Но я не собирался сдаваться. Я принялся бить кулаками по бронзовым панелям. Мне показалось, что внутри что-то зашевелилось, и я явно услышал звук, похожий на смешок, – но, возможно, я ошибался. Затем у реки я подобрал большой камень, вернулся обратно и стал колотить им до тех пор, пока не расплющил одно украшение и окалина не стала осыпаться хлопьями. Слабые маленькие люди, должно быть, слышали грохот от моих ударов на милю вокруг, но у меня ничего не вышло. Я видел целую толпу на склоне холма, украдкой смотревшую на меня. Злой и усталый, я опустился на землю, но нетерпение не давало мне долго сидеть на месте, я был слишком деятельным человеком для неопределенного ожидания. Я мог годами трудиться над разрешением какой-нибудь проблемы, но сидеть в бездействии двадцать четыре часа было свыше моих сил.