Машина стояла на отлогом берегу. Море простиралось далеко на юго-запад, прямо до резкой линии горизонта посреди яркого неба. Не было ни прибоя, ни волн, ни малейшего дуновения ветерка. Только маслянистая зыбь, как нежное дыхание, слегка поднималась и опускалась, показывая, что в вечном море по-прежнему течет и продолжается жизнь. Вдоль линии, где вода отступала, был толстый налет соли – красноватого цвета, как и небо. Я почувствовал, что голова словно налита свинцом, и я заметил, что дыхание мое участилось. Это напомнило мне мою единственную попытку восхождения в горы, и я понял, что воздух стал более разреженным, чем прежде.
Вдалеке, на пустынном склоне, я услышал пронзительный крик и увидел, как огромная белая бабочка, неровно кружась, поднялась высоко в небо и, сделав несколько кругов, исчезла за низкими холмами. Ее крик был так мрачен, что я поежился и нашел в себе силы более уверенно сесть в седло. Оглядевшись снова, я вдруг увидел, как то, что я принимал за красноватую скалу, стало медленно приближаться ко мне. Это было чудовищное существо, похожее на краба. Можете ли вы представить себе краба, величиной вот с этот стол, с множеством ног, шевелящихся медленно и неуверенно, его большие покачивающиеся клешни, с длинными, как хлысты, щупальцами и выпуклыми глазами, сверкающими по обе стороны отливающего металлом лба! Спина его была вся в отвратительных буграх и выступах, местами покрытая зеленоватым налетом. Я видел, как шевелились и дрожали многочисленные щупальца у его рта.
Пока я смотрел на это подползающее ко мне чудовище, я ощутил щекочущее прикосновение к своей щеке, будто муха ползала там. Я попытался согнать ее, но в то же мгновение ощущение вернулось, и почти сразу я почувствовал подобное прикосновение к своему уху. Я отмахнулся и поймал что-то похожее на нить. Она быстро выдернулась у меня из рук. С чувством подкатившей тошноты я повернулся и увидел, что это было щупальце другого монстра-краба, который стоял прямо позади меня. Его свирепые глаза вращались, рот был разинут в предвкушении добычи, огромные, неуклюжие клешни, покрытые слизью водорослей, нацелились прямо на меня! В одно мгновение я схватился за рычаг, и между мной и чудовищами сразу же легло расстояние целого месяца. Но я по-прежнему находился на том же берегу и, как только остановился, снова увидел тех же самых чудовищ. Они десятками ползали взад и вперед под мрачным небом, среди скользкой зелени мхов и лишайников.
Не могу вам передать то ощущение страшного запустения, которое царило в мире. На востоке небо багровое, на севере – чернота, мертвое соленое море, каменистый берег кишит медленно ползающими монстрами, из растительности видны только ядовито-зеленые лишайники, разреженный воздух, который вредит легким: все вместе производило удручающее впечатление. Я переместился еще на сто лет вперед. Там было все то же красное солнце – чуть больше и тусклее, то же умирающее море, тот же прохладный воздух и та же толпа наземных ракообразных, ползающих среди зеленых мхов и красных скал. А на западе, в небе, я увидел бледный серп, словно зарождалась огромная луна.
Так я продолжал перемещаться во Времени скачками, должно быть, в тысячу лет, заинтересованный тайной судьбы Земли, со странным увлечением наблюдая, как все увеличивается в размерах и тускнеет солнце на западе, как угасает жизнь на Земле. Наконец, больше чем через тридцать миллионов лет, огромный раскаленный купол солнца заслонил собой почти десятую часть мрачного неба. Когда я остановился еще раз, ползающие крабы исчезли, теперь красный берег казался безжизненным, кое-где покрытый мертвенно-бледными мхами и лишайниками, с редкими вкраплениями чего-то белого. Ужасный холод окружал меня. Редкие белые хлопья медленно падали на землю. На северо-востоке под звездами, усеивавшими траурное небо, блестел снег и высились волнистые вершины красновато-белых гор. Прибрежная полоса моря была скована льдом, и огромные ледяные глыбы уносились на простор; однако большая часть соленого океана, кровавая от лучей негаснущего заката, еще не замерзла.
Я огляделся, пытаясь увидеть каких-нибудь животных. Смутное опасение все еще удерживало меня в седле Машины. Но ни в небе, ни на море, ни на земле не было признаков жизни. Лишь зеленые водоросли на скалах свидетельствовали, что жизнь еще не совсем угасла. Море далеко отступило от прежних берегов, обнажив песчаное дно. Мне показалось, что на отмели что-то движется, но когда я вгляделся пристальнее, то не увидел никакого движения; я решил, что зрение обмануло меня и это был просто черный камень. На небе горели необычайно яркие звезды, и мне казалось, что они почти перестали мерцать.