– Он свихнулся, – прошептал Сканлэн. – Без сомнения, чокнутый.
Маракот покачал головой, показывая, что не понимает сути происходящего. Старик замешкался на секунду – судя по всему, ему в голову пришла идея. Он повернулся к экрану, уставился на поверхность и сконцентрировал на ней внимание. На сверкающей поверхности показалось его изображение. Старик перевел взгляд на нас: на экране появилась группа из трех человек. Фигурки не отличались портретным сходством: Сканлэн выглядел как китайский акробат в цирке, а Маракот как полуразложившийся труп. Было ясно, что таким образом наше изображение трансформировалось в голове у старика.
– Это отражатель мыслей! – воскликнул я.
– Именно, – подтвердил Маракот. – Мы увидели в действии самое удивительное изобретение. О подобном сочетании телепатии и телевидения на земле не смеют и мечтать.
– Не ожидал, что доведется увидеть себя в кино. Если этот болван с лицом китайца на самом деле я, – сказал Сканлэн. – Хотелось бы мне донести весточку о наших приключениях до главного редактора «Таймс». Тот осыпал бы нас золотом. Все богатства мира лежали бы у наших ног.
– В этом и суть проблемы. Мы могли бы перевернуть целый мир, если б только знали, как туда добраться. Но что это, зачем он нас подзывает?
– Старик желает испытать вас первым, док.
Маракот встал на обозначенное место. Его могучий, ясный мозг обрисовал картину происшедшего с идеальной четкостью. Мы увидели изображение Манда, а затем «Стратфорд» в ту минуту, когда мы покинули его. При виде корабля Манд и старый ученый удовлетворенно кивнули. Манд широко взмахнул рукой, указывая сначала на нас, а затем на корабль.
– Он хочет узнать все, что произошло! – воскликнул я. – Расскажите, как мы сюда попали.
Маракот кивнул, показывая, что понял просьбу, и стал вызывать в голове эпизоды нашего путешествия. Вдруг Манд движением руки остановил Маракота. Слуги унесли экран. Мы, повинуясь жестам, последовали за атлантами.
Сооружение, в котором мы находились, изумляло своими размерами. Мы долго шли, пересекали коридор за коридором, пока не очутились в огромном зале, уставленном рядами стульев, как аудитория в университете. К одной из стен был прислонен экран, подобный тому, что мы уже видели. На стульях сидели многочисленные зрители, не менее тысячи человек. При нашем появлении над залом пронесся приветственный шум. Зрители были обоих полов и всех возрастов: мужчины – с бородами и темными волосами, женщины – прекрасные в молодости и благородные в летах. К сожалению, внимательно рассмотреть зал не удалось. Нас со Сканлэном усадили в первый ряд, а Маракот вновь занял место у экрана. Свет неведомым образом погас. Представление началось.
Доктор замечательно сыграл свою роль. Сначала мы увидели корабль, который отчаливал от берегов Темзы. Восхищенным гулом встретила аудитория изображение современного города. Затем на матовой поверхности появилась карта с начертанным курсом. Со стальной раковиной, в которой мы опустились на дно, аудитория была знакома не понаслышке. Мы еще раз увидели процесс погружения, еще раз смогли полюбоваться подводными скалами. Появление ужасного монстра, который напал на нас, было встречено криками: «Маракс! Маракс!» Было очевидно, что собравшиеся здесь хорошо знали это существо и боялись его не меньше нашего. Сцена, в которой монстр терзал стальной трос, была встречена звенящей тишиной. Вырвался громкий крик ужаса, когда канат лопнул и камера стала падать в бездну. Получасовая демонстрация смогла заменить долгие месяцы объяснений.
В зале вновь загорелся свет. Восторженные зрители, не жалея сил, показывали нам свое расположение: норовили пожать руки, приобнять, дружески хлопнуть по плечу или спине. Нас представили одному из лидеров. Судя по всему, он превосходил остальных лишь в мудрости. Все собравшиеся в зале, казалось, принадлежали к одному социальному слою и были одеты практически одинаково. Мужчины были в длинных, до колен, туниках шафранового цвета, с широкими ремнями, а на ногах были высокие ботинки из плотного чешуйчатого материала, похожего на кожу неизвестного морского животного. Женщины одевались в классическом стиле. Их ниспадающие, разнообразных цветов накидки были украшены россыпью жемчужин и причудливыми узорами из матово блестевших раковин. Большинство дам яркой внешностью затмевали земных красавиц. И среди них была одна… Но могу ли я говорить о личных чувствах в записках, которые предназначены вниманию широкой публики? Добавлю лишь одно: впервые встретив Мону – единственную дочь Манда, прочитав огонек симпатии в ее глазах, я почувствовал то, что никогда не чувствовал до сих пор. Мне не следует говорить больше об этой удивительной женщине. Достаточно сказать, что ее появление оказало сильнейшее влияние на мою жизнь.
Я заметил, что Маракот непривычно оживлен. Он пытался жестами объяснить что-то одной милой леди. Тем временем Сканлэн восхищенно глазел на стайку хихикающих девиц. Я понял, что моим спутникам, так же как и мне, открылась светлая сторона нашего приключения. Если мы погибли для своего мира, то почему бы не попытаться начать новую жизнь за его пределами? Ведь она обещала щедрую компенсацию взамен того, что мы потеряли.
В тот же день, немного позднее, Манд и его товарищи провели нас по некоторым комнатам грандиозного сооружения. На протяжении долгих столетий здание врастало в морское дно, и войти в него можно было только через крышу. Поэтому коридоры вели нас все ниже и ниже, пока на глубине нескольких сотен футов не показался фундамент. Со всех сторон велись земляные работы. Подземные ходы пронзали грунт и уходили в неизвестность, к самому ядру земли. Нам показали машину, которая вырабатывала воздух. Мощные насосы подавали кислород во все уголки здания. Маракот застыл в восхищении, обнаружив, что воздушная смесь состоит не только из кислорода и азота. В нее добавляли небольшие порции таких газов, как аргон и неон, и другие элементы, о существовании которых на земле узнали лишь недавно. Гигантские чаны для опреснения воды и сложное электрическое оборудование вызвали не меньший интерес. Но оборудование оказалось слишком сложным, чтобы в деталях разобраться в принципах его работы. Могу заявить, что видел собственными глазами, как воду, газообразные и твердые элементы закачивали в машины и подвергали переменному воздействию тепла, давления и электрических разрядов. В результате на свет появлялись мука, чай, кофе, вино и другие продукты.
На основании беглого осмотра нам стало совершенно очевидно: погружение в воду не было неожиданностью для древних обитателей здания. Неизвестный архитектор предсказал наводнение задолго до того, как морская пучина поглотила участок суши, на котором расположилась наша новая обитель. Конечно, подобная гипотеза нуждалась в доказательствах. Вполне вероятно, что защитные меры принимались уже после наводнения. Но целый ряд признаков указывал на то, что здание изначально строили как гигантский ковчег. Огромные емкости для опреснения воды, машины для производства кислорода и продуктов питания были встроены в стены и представляли собой неотъемлемые части конструкции. Герметические выходы, искусная резьба на куполах, гигантская помпа для откачки воды – все было сделано с необыкновенной тщательностью и мастерством и подтверждало первоначальную гипотезу. Каждый элемент здания казался частью единого целого и являл собой превосходный образчик человеческого гения; образчик достижений великой цивилизации, следы которой до сих пор встречаются на гигантских просторах от Египта до Центральной Америки, в то время как сама она скрылась в океанской пучине. Что касается наследников древней культуры, то мы сделали вывод, что они, вероятнее всего, постепенно вырождались. Их функции сводились лишь к сохранению полученных знаний. Им явно не хватало авантюризма, тяги к приумножению знаний и стремления к поискам нового. Подводные обитатели унаследовали удивительное могущество, но казались напрочь лишенными инициативы и не желали или не могли ничего добавить к достижениям предков. Уверен, что если бы Маракот унаследовал нечто подобное, то добился бы гораздо более весомых результатов. Что касается Сканлэна с его смекалкой, сообразительностью и навыками механика, то он не переставал удивлять окружающих своими игрушками, точно так же, как атланты удивляли нас своими гениальными изобретениями. Сканлэн перед погружением прихватил с собой губную гармошку. Непритязательный музыкальный инструмент стал источником искреннего восхищения для наших новых знакомых. Они собирались в круг и с замиранием сердца слушали, как Сканлэн играл грустные мелодии своей далекой родины.