— В этом много случайностей. Но, думаю, была и логика. В 29 лет я был майором, имел за плечами сотни боевых вылетов и считался одним из самых опытных летчиков тяжелой бомбардировочной авиации…
Как–то…меня пригласили на беседу с каким–то лейтенант–полковником Лансдейлом. В ходе ее я понял, что он знает обо мне больше, чем я сам. Жена и родители уже после войны рассказывали мне, как их «прочесывали» агенты ФБР. Лансдейл дал «добро» на мою кандидатуру, затем последовали еще десятки собеседований в инстанциях — все выше и выше — и, в конце концов, мне дали назначение возглавить группу‑509. Шутя, я свою группу называл «Личная авиация Пола Тиббетса».
…Вкратце задача была проста и ужасна — начать атомную войну. Но о нашем истинном назначении даже в моей «армии» знали только единицы.
— Где и как вы готовили эту войну?
— Я имел примитивные понятия о странном мире нейтронов, протонов и радиации. Ученые, как могли, популярно доводили до нас общие сведения.
…Перед группой‑509 стоял ряд практических проблем. Как донести до цели бомбу? С какой высоты бросать? С какой скоростью? При каких метеоусловиях? Как самим ускользнуть от взрывной волны и радиации? Над этим мы работали 11 месяцев, до июля 1945 года. «Момент истины» был назначен на август, без обозначения конкретной даты.
— Каким вам запомнился день 6‑го августа?
— Накануне у меня был приятный момент. По летной традиции, командир судна вправе дать самолету имя по своему выбору. Я остановился на «Энола Гэй», имени моей матери. Она потом до самой смерти гордилась выпавшей ей честью.
— Кстати, почему выбран именно этот город?
— Вообще–то в «черном списке» было пять городов. «Приоритеты» определялись военной значимостью объектов и метеоусловиями. Мы не имели права на ошибку и в случае плохой видимости должны были лететь на запасную цель, либо возвращаться с бомбой на базу.
— Какой вам запомнилась сцена атомного взрыва?
— Никакой. Это потом в фильмах стали показывать, как мы рассматриваем клубы атомного гриба. На самом деле, его видел только один член экипажа, стрелок–радист Боб Карон, сидевший в хвостовой части самолета. Он сделал несколько снимков любительской камерой. Профессиональные получены с двух самолетов сопровождения, на которых летели фотографы, операторы и ученые.
В 9:15 наш самолет стал на 4,5 тонны легче. «Малыш» устремился вниз и через 43 секунды взорвался на высоте 600 метров над городом. Теперь нашей главной задачей стало спастись самим и удрать от взрывной волны. Этого нам не мог гарантировать даже Оппенгеймер. В какой–то момент машину словно огрели огромным хлыстом. Нас стало трясти как грушу, но самолет выдержал, вторая волна оказалась уже слабее.
Я взял микрофон и объявил: «Друзья! Мы совершили первую в истории атомную бомбардировку». Уже потом кинематографисты припишут мне фразу: «Боже, что мы натворили!»
— Хорошо, не было слов, но что на душе? Все–таки 80 тысяч погибших в один момент…
— Понимаете, для каждого рода войск война смотрится по–разному. Летчики–бомбардировщики практически не видят «результатов» своей работы и потому относятся к ней по большей части без конкретных эмоций. Что–то там произошло, но что, не разглядишь. И потом, цифра 80 тысяч весьма условная. Никто точно не знает, больше она или меньше.
— Но в любом случае, в Хиросиме главными жертвами оказались не военные, а мирное население…
— Давайте рассуждать так. Решение о применении атомного оружия принималось не Тиббетсом, а главным политическим руководством страны. В 1945 году я был на приеме у президента Трумэна. Мне запомнились его слова: «Никогда не испытывайте чувства вины. Это мое решение. Вы солдат и у вас не было выбора». Я не хочу прикрываться высокими авторитетами, но думаю точно так же.
Решение о бомбардировках японских городов ни для кого не было простым. Но речь шла о том, продолжать войну еще минимум год с привлечением 2‑миллионой армии или закончить ее быстрее? Во сколько жизней обошелся бы этот год, равно нам и японцам? Кстати, и какой материальной ценой? «Манхэттенский проект» (создание бомбы) обошелся стране в два миллиарда долларов, каждый месяц войны стоил семь миллиардов. Не забывайте еще и о факторе Пёрл — Харбора (с нападения японцев на порт Перл — Харбор началась война между США Японией). Американская нация жаждала достойной сатисфакции.
— А почему все–таки бомбили только японцев? Немцы тоже были врагами Соединенных Штатов.
— США просто не успели. У нас были две группы: азиатская и европейская. Берлину повезло, что он во время капитулировал.