Руки вздрагивали, паста сваливалась с зубной щетки. Ждать чего-то бессмысленно. Ровно в девять часов, Катрин позвонила шерифу.
"К сожалению, шериф Андерс подойти к телефону не может… Да, мисс, заболел… Да, сердце… Городская больница Соут-Куас, мисс, но навещать его в ближайшие дни едва ли будет разумно…"
Удивления Катрин не испытала. Все к тому и идет. Утром уже дважды глотала таблетки. А сколько раз ночью, - теперь уже и не вспомнишь. Хорошо, хватило ума запастись в Нью-Бридже. Очевидная аритмия, даже куцего медицинского образования хватает, чтобы понять. Что дальше?
Катрин бесцельно слонялась по дому. Щенок обеспокоено смотрел, устроившись у холодного камина. Нужно сесть в машину и ехать в госпиталь. Будет трудно что-то связно объяснить, но все равно там будут специалисты, реанимация, приличный морг, в конце концов. Пса придется оставить Питу…
В одиннадцать часов позвонил Ной Уоти.
- Кетрин? Это Ной Уоти, - слабый голос молодого индейца было трудно узнать. - Я в госпитале…
Катрин устало кивнула бдительно прислушивающемуся щенку. Конечно, в госпитале. Где же еще?
- Очень жаль, Ной. Надеюсь, ты быстро поправишься. Я хотела с тобой поговорить, но, очевидно, уже не успею.
- Можешь успеть. Я как раз хотел тебя об этом просить. Ты способна сама сесть за руль? Или мне прислать машину?
- Не нужно. В каком ты отделении?
- В кардиологическом. Если можешь, пожалуйста, поспеши…
Пес уже топтался у двери. Катрин хотела дать ему пинка и запереть. Нет, не годится. Отсутствовать хозяйка может долго. Или… очень долго.
Щенок уверенно занял "командирское" место. Катрин только вздохнула, - видимо, воспитывать тебя, мерзавца, кому-нибудь другому придется.
Шоссе сегодня совершенно пустовало. Очень кстати, - девушка двигалась практически на автопилоте. Думать ни о чем не могла, - мысли целиком занимала медленно, но неумолимо нарастающая боль в груди. Сердце неровно вздрагивало. Сбои, пока еще кратковременные, заставляли снова и снова думать о неизбежном. Клинические симптомы известные по лекциям последовательно заявляли о себе. Интересно, жив ли еще шериф?
В госпитале девушку встретил тучный индеец в жутко измятых голубых джинсах и дивной расписной джинсовой куртке. Выражение лица хаяда сохранял абсолютно загробное. Жестом потребовал идти за ним. Катрин смотрела на тощий хвостик поседевших индейских волос, и раздумывала о несправедливости. На самом деле, именно такому зажравшемуся кабану и самое место в кардиологии, а вовсе не подвижному, непоседливому Ною.
- Не больше минуты, - сказала медсестра. Она выглядела напуганной. Толстяк-индеец кивнул, отстраненно глядя в стену.
На замысловатой реанимационной койке Ной Уоти выглядел заблудившимся десятилетним мальчишкой. Бескровное лицо, прозрачная голубоватая кожа, провода и датчики, прицепленные ко всем частям тела. Большие очки безжалостно вдавливали черноволосую голову в подушку. На одеяле лежали два мобильных телефона.
Индеец, приведший девушку, сел на стул в углу. Металлические ножки заскрипели под тяжелым телом. Катрин машинально оглянулась.
- У нас ничего не вышло, - прошептал Ной Уоти.
- Вижу, - мрачно сказала Катрин. - Медицинская мебель здесь на диво прочная.
Уоти дернул углом синих губ:
- Еще шутишь? Отлично. Как себя чувствуешь?
- Лучше чем ты, но незначительно. Свободные койки здесь еще есть?
- Есть. Хотя за утро привезли пятерых.
- Хм, нужно мне поторопиться.
- Нужно. Но терапия, даже самая интенсивная, нам не поможет. На Бьер-Та у нас ничего не получилось. Один воин мертв, а я и Желтая Вода в больнице и ни на что больше не годны.
- Прискорбно. Я вам искренне сочувствую. Что дальше?
- Не знаю. Преданные Вожди в ярости. Они равно посылают гибель и на осквернителей, и на своих детей. Наши мольбы не доходят до ушей Вождей…
- Не уверенна, что у них вообще есть уши. Слушай, Ной, я в общих чертах знаю ту печальную старинную историю. Сочувствую тебе и всем хаяда. Но едва ли лично мне есть какой-то смысл извиняться за события двухсотлетней давности. Мои предки жили на противоположной стороне земного шара. И сейчас я вовсе ничего не оскверняла. Даже в могилу свалилась не я, а Андерс. Вообще-то мы с шерифом всего лишь пытались соблюсти закон.
- Это не закон хаяда. Но я тебя ни в чем не обвиняю. На Бьер-Та властвуют силы далекие от нашего понимания. Я назвал их Преданными Вождями лишь потому, что так их именовал мой народ долгие годы. Мистицизм хаяда не допускает…
- Короче, Ной. Мне тяжко стоять. И сидеть, тоже. Можно что-то дельное предпринять? Или мы так и подохнем?
- Нужна жертва.
Катрин посмотрела в пол:
- Кажется, догадываюсь кто здесь жертва. Я что, действительно так похожа на овцу? В смысле, на агнца закланного? Я бы предпочла загнуться прямо здесь. Под капельницей и на уютной "утке".
Уоти поморщился, присоединенные к нему трубки зашевелились подобно худосочным щупальцам:
- Воин не должен желать такой смерти. И не упрекай меня за то, что я жив и валяюсь здесь. Боги посылают мужчинам смерть по своему собственному выбору и разумению.
- Мне вообще никакие "посылки" не приходили. К тому же, если хорошенько припомнить - я не мужчина. И уж совершенно точно - не жертва.
- Мы знаем, что ты не жертва. Отнеси Вождям настоящую жертву…
Катрин онемела. Вернутся на Бьер-Та? Вернутся в одиночестве!?
…- ты сможешь пройти, - торопливо шептал Уоти. - Для женщин-хаяда холм - табу с самого детства. Никто из них не решится даже попробовать. Мужчины… Нас Вожди не пустили к себе. Мы проявили слабость. Чарли Отепе виноват, но он уже мертв… Шаманы истолковывают случившееся как месть оскорбленных Вождей всем нам. Но не дело шамана приносить боевую жертву. Некому туда идти. Белые ни на что не годны. Андерс, вывозя тело осквернителя, потерял двоих людей, и теперь сам издыхает как обессиленный старый пес. Попробуй обратиться к Вождям. Иного выхода нет. И ты, и я умрем, но ты можешь попытаться…
- Не врублюсь, мы тут все спятили или через одного? Опомнись, Уоти! Я шаманов исключительно по телевизору видела. И к мистике несклонна. С какой стати мне идти?
- Нет смысла спорить. Ты лучше многих сознаешь, что мир шире, чем принято думать. И твоего знания вполне достаточно, чтобы шагнуть навстречу духам. И еще ты женщина…
- Это-то причем? Тебе, конечно, виднее, но вообще-то ваши духи насчет галантности не очень-то…
- У тебя должны быть регулы. Где-то на днях, если я не ошибаюсь.
- Черт! Я-то гадала, чем занят Великий Совет хаяда. Оказывается, мои месячные высчитывает. Польщена, чтоб вам… Причем здесь моя личная биология? Не припомню, чтобы я тебе тампоны поручала покупать.
- Перестань болтать. Женщина в период нечистоты неприкасаема. Так было до прихода белых. Так было всегда. Возможно…
- Возможно, мною побрезгуют? Что за херня… - у Катрин так сжало сердце, что девушка задохнулась и выдавила из себя совершенно не то, что собиралась. - Говори что делать, чтоб ты сдох, дикарь очкастый…
Толстяку-индейцу пришлось два раза выталкивать пытающуюся войти в палату медсестру. Потом он просто держал ручку двери, которую все время дергали. Приборы, подключенные к Уоти, попискивали все более нервно. Пот катился по лицу маленького индейца. Он торопливо шептал. Катрин не понимала и половины…
У машины толстый хаяда, так и не произнеся ни слова, передал девушке небольшой сверток, - с виду стандартный бумажный пакет из продуктового магазина. Только внутри отнюдь не пончики и не сандвич. Катрин села в свой джип. Щенок, упираясь лапами в боковое стекло, коротко и выразительно тявкнул на индейца. Очевидно, к краснокожим пес особых симпатий не испытывал. Девушка была с четвероногим вполне солидарна. Два столетия назад хаяда и белые пришельцы заварили жуткую кашу. Европейцы с тех пор перестали быть европейцами, совершенно позабыли, что они здесь гости, и вообще много чего забыли. Хаяда помнили все. Вот только теперь злопамятные туземцы оставались сидеть в уюте теплого госпиталя или выжидать по своим поселкам-деревням, а Катрин ехала подыхать на страшный холм. Они же воины, у них менструаций не бывает. Все логично, мать их…