— Что вы имеете в виду?
— Вся документация составлена колонистами, а они были здорово злы на правительство, свернувшее марсианскую программу.
— Нет, Хок, такого не может быть. Конечно, среди обычных колонистов могли быть бунтари и саботажники, но только не в числе руководства. Тем паче, что если бы кто-то из них действительно хотел осложнить жизнь тем, кто прилетит на Марс после, мы бы уже столкнулись с куда более серьезными неприятностями. Кроме трещины у вас есть какие-нибудь гипотезы?
— Если только за эти 60 лет сюда тайно не наведывались какие-нибудь китайцы, то никаких.
— Мы слишком старательно шпионим друг за другом, чтобы хоть один межпланетный корабль мог покинуть околоземное пространство незамеченным, не говоря уже о возвращении в него. Значит, будем считать, что это трещина. Мы можем получить ее характеристики?
— Для этого надо разморозить всю воду, а это невозможно без пуска реактора на полную мощность, и то уйдет слишком много времени и энергии. Но мы можем попробовать эхолокацию. Звуковые волны по-разному распространяются во льду и в твердых породах, образующих стены пещеры, и изучая отраженный сигнал…
— Понятно. Насколько я знаю, у нас на борту нет таких специалистов.
— Да, но мы можем запросить консультацию с Земли.
— После того, как мы начнем растапливать лед, трещина нам помешает?
— Пока мы растапливаем его в необходимых нам количествах, ничем. Да и при полном растапливании тоже. Трещина, какой бы она ни была, закупорена льдом на много метров вглубь.
— Насколько я понимаю, произошедшая потеря воды для нас не критична?
— Нет, совершенно. Мы можем не спешить с трубопроводом.
— Очень хорошо. Продолжайте работать.
— Так где, ты говоришь, этот компьютер?
— Где-то в недрах того пульта. Даже не пытается делать вид, что работает.
— Хм… — Аткинсон скорчил недовольную гримасу, — если верить схеме, реактор должен прекрасно обходиться и без него.
— Верно, — ответил Карпентер, — но с ним удобнее.
— И, значит, ради твоего удобства я должен лезть в этот пыльный гроб… Что за идиот это проектировал, ни один робот сюда не втиснется…
— А…а… пчхи! Шестьдесят лет без единой уборки… Где эта чертова схема…
— Ага, вот, — Аткинсон, вооруженный древней отверткой, принялся откручивать винты. Винты! Средневековье! Сейчас даже в Африке пользуются заклепками, изменяющими форму под действием электроимпульса! — Подержи это чудо инженерной мысли, пока я их не потерял, — Аткинсон ссыпал винты в протянутую через пульт ладонь Карпентера. — Та-ак, что тут у нас? Ого!
— Что там? — заинтересовался Карпентер.
— Ничего. Не удивительно, что эта штука не работала. Ну да весь этот модуль все равно надо переделывать.
Четверо астронавтов сидели в одной из комнат отдыха. Збельски и Дженнингс играли в шахматы, Паулини развалился на диване, Хелсинг потягивал через соломинку коктейль.
— Везет тебе, — сказал Дженнингс, обращаясь к своему партнеру. — Солнечные батареи работают, как часы, и менять почти ничего не надо. А я только и бегаю из здания в здание. Шутка ли, модернизировать компьютерную систему целого города. Всех роботов уже загонял.
— Везет — это сказать… — задумчиво протянул Збельски, вертя в руках пешку и изучая позицию. — Честно говоря, я уже начинаю мучиться от скуки.
— Ничего, когда вплотную займемся заводами, тебе скучать не придется, — заверил его Паулини. — Там у них полный бардак. В документации одно, а в цехах другое, к тому же недоделанное. Похоже, в архивы попала старая версия.
— Когда программу сворачивали, многое бросили недоделанным, — заметил Хелсинг. — И твою документацию, очевидно, тоже.
Дверь отворилась, и вошел Джонсон, жуя калорийный батончик.
— Привет, Джо Джо. Как поживают призраки?
— Какие еще призраки? — спросил Збельски.
— Да вот, Джо Джо полагает, что в Марсополисе что-то нечисто.
— Я сказал неладно, а не нечисто, — возмущенно произнес Джонсон, покончив с батончиком. — Неужели все такие толстокожие, как Хелсинг, и не замечают никаких странностей?
— Например? — осведомился Хелсинг.
— Например, пыль. В одних помещениях ее полно, а в других — почти нет.
— Это зависит от материалов, из которых сделано то, что находится в помещениях, — ответил Паулини. — Мельчайшие частички тех из них, что более подвержены разрушению, и образуют пыль.
— Я не идиот, сам прекрасно это понимаю. Но в том-то и дело, что в совершенно одинаковых, типовых помещениях оказывается разное количество пыли.