Как он и думал, он увидел ее еще издали: она стояла на краешке сбитой из досок платформы и ветер играл ее волосами, то набрасывая их на лицо, то закидывая за спину. Она была среднего роста, с копной золотистых (нет, не черных!..) волос, тоненькой талией, перехваченной пояском с огромной пряжкой, в голубой юбке колоколом, в туфельках замысловатой, видимо заграничной породы, с ремешочками, оплетающими тонкие щиколотки, придающими воздушность всей ее фигуре.
Они не уславливались накануне, как, по каким приметам узнают друг друга... Он подошел к девушке с бьющимся сердцем, как на первое свидание в шестнадцать лет. В ответ на его взгляд, который он не отводил от нее, пока к ней приближался, в ответ на его сияющую улыбку, на букет белых роз, который он держал в правой, слегка вытянутой вперед руке (в левой был чемодан), она тоже улыбнулась, хотя в глазах ее, светлых, стального цвета, сквозило приветливое недоумение.
— Ну, вот, наконец... — проговорил Теплицкий немного задохнувшись. — Джульетта, это вам... Взамен белых орхидей...
— Джульетта?.. Какая еще я вам Джульетта?.. — Голос у нее был грубый, низкий, будто простуженный, не ее голос...
— А кто же вы?.. — пробормотал он растерянно.
— А вы-то кто сами?..
Она хотела вернуть ему букет, который он вручил ей сходу.
— Нет, нет, — отстранился он, — цветы ваши... Они вам очень идут...
— Ну, спасибочки... — рассмеялась она, облизнув ярко накрашенные губы. — Вот потеха...
Автобус — пропахший бензином, пышущий жаром — подрулил минута в минуту. Теплицкий уже изнутри, через мутное, припорошенное пылью стекло заметил девушку, сидевшую в уголке деревянной пристройки. Маленькая, толстоватая, с густыми, цвета пакли, коротко подстриженными волосами, с короткими ногами, которые она, поджав, прятала под скамейкой, словно стыдясь тяжелых, набухших икр... Только глаза он правильно угадал вчера — они были у нее, правда, не голубые, а синие-синие, до черноты, и в них, как хрусталинки хорошей, классической огранки, сверкали слезы...
Он все это заметил, увидел, понял — вдруг!.. И кинулся отворить окно, опустить стекло.
— Джульетта!.. — кричал он, оглушая маленький автобус.
— Джульетта!.. — И налегал всем телом на девушку с подаренными им розами, примостившуюся между ним и окном. Он давил на ее остренькое, перехваченное бретелькой лифчика плечо, он сминал розы, которые бережно, завернув в газету, спасая от палящего солнца, нес с базара, он махал руками, колотил в стекло, автобус, натужно фыркнув, уже отъезжал, и в рыжем, клубящемся шлейфе песка и пыли, поднятом задними колесами, таяла, пропадала Джульетта (если только это была она), хотя, показалось Теплицкому, она, прощаясь, помахала вдогонку ему рукой...
ХОЧУ БЫТЬ ЕВРЕЕМ!
Случилось это в год 5740 от Сотворения мира или, что то же самое, в год 1980 от Рождества Христова. В этом году в школе № 66 был организован кружок мягкой игрушки.
Честно говоря, история, отчасти связанная с этим кружком, изобилует многими неясностями. Отчего — «кружок мягкой игрушки»? Отчего именно «мягкой»? Отчего вообще — игрушки?.. Рассказывают, правда, что в школу однажды явилась проживавшая поблизости пенсионерка Мария Константиновна Грибок и вся учительская ахнула, увидев куклы, которые она вынула из своего ридикюля. Куклы были сделаны ею самой, она долгое время заведовала кукольной мастерской в кукольном театре и теперь, в скучные, одинокие пенсионерские будни, пришло ей в голову передать свои редкостные знания и умения детям. Когда же ученики школы № 66 , то есть, по мнению учителей, отпетые лоботрясы, бездельники и разбойники, увидели собственными глазами всех этих Котов-в-Сапогах, Карабасов-Барабасов, Золушек, Дюймовочек и Маленьких Принцев, они валом повалили записываться в кружок...
Однако при всей простоте такого объяснения именно эта простота как раз и вызывает немало недоумений, особенно в свете из ряду вон выходящих событий, развернувшихся в школе № 66 . Кстати, так ли уж случайно развернулись они именно в этой школе?.. Ведь если к числу 66 прибавить шестерку, получится 666, то есть, по свидетельству Каббалы, Число Зверя... Согласитесь, в этом что-то есть...
Но факты прежде всего.
Узнав, до чего мизерна пенсия, которую получает Грибок, в школе решили сделать кружок платным и, по требованию бухгалтера, вручили ребятам небольшие анкетки, чтобы, так сказать, документировать количественный состав, который имеет прямое отношение к платежной ведомости. Но разбираться в этих сложностях мы не станем, для нас важнее то, что в анкетках (предназначенных, видно, для других надобностей) имелась графа «национальность». Впрочем, для кружка мягкой игрушки национальность мало что, а может и вообще ничего не значила, ребята не раздумывая заполнили названную графу и на том, как говорится, делу бы конец, если бы... О это коварное, всегда не к месту возникающее «если бы»! Так вот: если бы не Дина Соловейчик.