Но на этот раз он был напряжен, расстроен, однако рад был возможности хотя бы словами облегчить душу.
— Прочитал я вчера в одной центральной газете статейку, — говорил он, мягко грассируя и с привычной ловкостью роясь огромными волосатыми ручищами у меня во рту, — ничего, подходящая статейка, хоть в «Фелькешер беобахтер» печатай, слыхали про такую газетку в третьем рейхе?.. О чем статейка?.. Да все о том же — как проклятая жидовня Россию мордовала... Сплюньте, и в прямом, и в переносном смысле, вот так... И вспомнилось мне, что твердил мой отец моему старшему брату Исааку... А Исаак был из тех, кто считал, что еврею не годится сидеть в купейном вагоне, он должен бежать впереди паровоза, который «вперед лети, в коммуне остановка...» «Вы все похожи на человека, — говорил ему отец, — который забрался в чужой дом и, не спрося хозяина, взялся переставлять мебель...» Вам не кажется, что в этих словах был свой резон?..
Сидя с раскрытым ртом, я смог издать лишь довольно невнятный горловой звук.
— Но потом я подумал, — продолжал Залман Семенович, — а что это значит — чужой дом?.. Разве мы не строили этот дом вместе со всеми? Почему же нам раньше не говорили, что мы строим чужой дом?.. Все мы строили дом, в котором надеялись жить, и когда подоспело время — защищали его от врага, и жизни свои клали за этот самый дом, разве не так?.. И с каких же пор стал он для одних — своим, а для других — чужим?..
— Сплюньте, сплюньте, — приговаривал он, — вот вода, полощите... Кстати, рассказывают, что на таможне теперь не отбирают орденов, разрешают брать с собой... Представляете, какой прогресс... При Брежневе не разрешали, при Ельцине разрешают...
Прошли Недели две или три — я никак не мог дозвониться до Липкина.
— Весь в делах, — говорила Юлька и шумно, будто с разбега, дышала в трубку. — И у меня — дела, дела... Вдруг подвернулась квартира для дочки, в самом центре, продают срочно, не хочется упустить... А хлопот с оформлением — ужас!..
Я пережидал несколько дней и звонил снова.
— Липкин?.. Да нету, нету твоего Липкина!.. — кричала Юлька, уже вплотную со мной на «ты». — Вчера с какими-то датчанами валандался, заявился домой ни свет — ни заря, сегодня с утра — в аэропорт, французы прилетают... И так день за днем, ночь за ночью... Я уже и ультиматум ему объявила: раз ты дома не бываешь, все по зарубежьям шляешься, привези мне из какого-нибудь секс-шопа эту самую штучку, которая на три буквы... Пускай у меня хотя бы эрзац будет, пока я чего другого не подыщу... — А что мне остается, сам посуди?..
Она похохатывала, дразнила. Я пытался переключить разговор на Липкина.
— Так я же тебе объяснила, — обрывала она, раздраженная тем, что я не поддерживаю игру. — Когда его можно застать — не зна-ю!..
Ну-ну... Кажется, Липкин, будучи в командировке, встретил ее в каком-то сельмаге, втрескался по уши, развелся с первой женой... Я клал трубку, давая себе слово больше не звонить, и не выдерживал... Что-то случилось, почему Липкин стал избегать меня... Что?.. Или он в самом деле так занят, и во мне говорит моя обычная мнительность?..
Однажды я все-таки наткнулся на Липкина. Похоже, он был не очень-то рад моему звонку.
— Я все помню, — произнес он сухо. — Вот вернусь из Штатов — и все сделаем, я своему слову хозяин.
— Штаты?.. — Сердце мое рванулось куда-то и полетело кувырком вниз, как бумажный змей у которого лопнула бечевка.
— Когда?.. На сколько?.. Ведь ты обещал, я жду...
— Говорю тебе: вернусь, и все будет о'кей... На сколько?.. На неделю. Вашингтон, Нью-Йорк, Филадельфия. Поездка ответственная, сам понимаешь, требуется подготовка...
Я понимал одно: в конце концов, мне терять нечего. В ту минуту я чувствовал себя Цезарем, переходящим Рубикон, Бонапартом на Аркольском мосту...
— Мы должны встретиться, Боря, — сказал я. — Мне нужно задать тебе вопрос, один-единственный...
— Мы вылетаем послезавтра, — заторопился Липкин, — а завтрашний день у меня расписан...
— Тогда сегодня, — сказал я. — Сегодня, Боря. Сейчас. — Напор, с которым это было произнесено, подействовал. Он согласился. Правда, добавив при этом:
— Жду тебя через полчаса, десять минут — твои. Знаешь, где мой офис?..
Дальнейший мой рассказ приобретает характер почти фантасмагорический. Но что делать, если фантастика стала привычным компонентом нашей жизни?.. Начать с того, что улицу Казачью, на которой находился офис Липкина, я никак не мог отыскать, хотя крутился вокруг да около немало времени, пока не выяснилось, что Казачья — это хорошо мне известная