29 числа месяца джумада-л-ахыра [5 VIII] Бек-Тимур-корчи, Захир-ад-дин, сипахсалар-битикчи и Шах-эмир, которых [Хулагу-хан] посылал к Хуршаху, государю еретиков, объявив [ему] постановление указа, вернулись обратно. В тот же день войско подошло к крепостям еретиков и начало наступление. 10 дня месяца ша‛бана [6]54 года [2 IX 1256] [Хулагу-хан] дошел до Харакана и Бистама и послал гератского воеводу[75] Меркитая с Беклемишем послами к Рукн-ад-дину Хуршаху и приказал его устрашить и приневолить, пригрозить ему и сделать посулы. В ту пору счастливый мовлана ходжа Насир-ад-дин Туси, совершеннейший и разумнейший [человек] мира, и многие великие лекари Раис-ад-довлэ, Муваффик-ад-довлэ и их сыновья, попавшие не по [своей] воле в это царство, воочию убедились, что поведение и деяния Хуршаха беспорядочны и что в присущих ему свойствах заложены гнет и насилие и что в нем явны признаки безумия. Сердца их преисполнились огорчением и отвращением к службе еретикам, а склонность к приверженности к Хулагу-хану [становилась у них] все сильнее, да и раньше они об этом мечтали. Они постоянно тайно совещались друг с другом о том, как то царство наилучшим образом и наилегчайшим путем могло бы быть им [Хулагу-ханом] завоевано. Очень многие из чужаков и |A 195а, S 450| мусульман примкнули к ним, и в этом деле все были единодушны. По этой причине они старались побудить Хуршаха к покорности и послушанию и устрашали [его]. Он тоже выразил согласие на это дело и, оценив приезд послов, отправил на служение к Хулагу-хану своего младшего брата Шаханшаха и ходжу Асиль-ад-дина Зузани с толпою сановников своего царства. За изъявление покорности государь повелел оказать им почести и уважение. В другой раз он назначил гонцов, дабы они с Садр-ад-дином, Захир-ад-дином, Тулек[76]-бахадуром, Бахши и Мазуком отправились послами к Хуршаху, чтобы он, если покорился, разрушил крепость и явился самолично. Хуршах ответил: «Ежели отец мой оказывал неповиновение, то я повинуюсь». Он частично разрушил несколько крепостей, как то Меймундиз, Аламут и Люмбесер и стал сносить зубцы башен, снимать ворота и срывать крепостные стены и валы. Для выхода [из крепости] он попросил отсрочки на год. Так как Хулагу-хан посчитал, что для него [Хуршаха] пришла уже пора печального конца и что от хождения гонцов никакого предостережения для него не получается, то он 10 числа месяца ша‛бана 654 года [2 IX 1256] выступил из Бистама и направился к его городам и крепостям. Он повелел, чтобы войска, которые были в Ираке и в других краях, изготовились [к походу]. На правом крыле из Мазандерана двинулись Бука-Тимур и Коке-Элькэй, на левом крыле из Хара и Семнана — Негудер-огул и Китбука-нойон, а в средней рати, которую монголы называют кул — Хулагу-хан с одним туманом славных богатырей.
И опять он вперед послал гонцов: «Поход-де решен. Ежели Хуршах, невзирая на преступления, встретит нас, как подобает слуге, то мы посмотрим на его грехи взором прощения».
Когда покоряющие мир знамена со славою миновали Фирузкух, гонцы вернулись обратно в сопровождении везира Кейкубада. Он с готовностью согласился [от лица Хуршаха] на разрушение крепостей, умолял, чтобы выход Хуршаха отложили на год, чтобы оставили в целости Аламут и Люмбесер, которые являются старинными жилищами [исмаилитов], а прочие крепости были бы сданы и [обещал], что всему, что будет повелено, он будет послушен и покорен. Он послал грамоту, чтобы мухташамы Гирдекуха и Кухистана явились на служение и полагал, что таким образом можно отразить божественное предопределение.