По причине упомянутых корыстных целей все царевичи, хатуны, эмиры, везиры, битикчии, вельможи и придворные имели связи с теми мошенниками, некоторые были у них в долгу, некоторые приняли от них взятку, а некоторые стали их соучастниками. Только благодаря мудрости, способности и большому разуму государя, ‛да укрепится навеки его царство’, он счастливо поразмыслил и понял, что первопричиной всего этого разорения является давание денег в рост и взятие [ссуд], и что когда он запретит это, то он и божественный закон пророка укрепит и народ выведет из пучины заблуждения на путь истинной веры, и благодеянием запрещения ростовщичества будет устранен столь великий ущерб.
После этого размышления, в [месяце] ша’бане лета 698 [V 1299] он издал указ, чтобы во всех владениях ни одна душа не занималась ростовщичеством и не брала [ссуд]. Большая часть людей, которая к этому привыкла, не согласилась [с указом], и некоторые вельможи, имевшие власть, говорили, что пути-де для деловых сношений будут совсем преграждены. Государь, ‛да укрепится навеки его царство’, изволил сказать: «Я для того повелеваю [запрет], чтобы был прегражден путь для непохвальных сделок». Некоторые же корыстолюбивые невежды утверждали: «Казне-де всегда нужны наличные суммы, а ежели хакимам областей не будут давать в долг, они окажутся не в силах вносить деньги». Государь ислама и его везиры говорили: «Мы здесь ни от одного хакима и мутасаррифа не требуем денег». И [государь] решительно постановил: «Мы не позволим никому, кто дает деньги в рост, вступать в деловые сношения с диваном и получать что-либо из основных сумм и лихвы». Неоднократно он наказывал хатунам, царевичам и эмирам, чтобы они ни за что не давали в долг тем людям, и повелел, чтобы на этом основании кликнули клич: «Мы-де не допустим, чтобы кто-либо, кто даст в долг денег тем людям, потребовал их обратно с них при жизни или из оставшегося после их смерти имущества, ибо мы с них [хакимов и мутасаррифов] не требуем денег вперед, а ежели они растратят средства, принадлежащие дивану, то возмещением будут их движимое имущество и поместья». Еще утверждали, что брать в долг бывает нужно челобитчикам, чтобы уладить дела. [Государь] сказал: «Зачем же приезжает [сюда] тот, кто не имеет средств на путевые расходы и на необходимое, что нам проку в нем, а ему в нас, пускай сидит спокойно дома и не приезжает». Так как вели еще разного рода речи, то [Газан-хан] сказал: «Кто лучше знает пользу мира, господь всевышний и [его] посланник, ‛да будет над ним мир’, или мы? По необходимости нужно сказать, что они». [Государь] сказал: «Всевышний господь и [его] посланник повелели так, и никаких речей наперекор этому мы слушать не будем, таков приказ». С той поры до настоящего времени ни одной душе, просившей ссуду, денег не давали, а если какой-нибудь насильник принуждал, то ему запрещали, [исходя] из постановления указа. В настоящую пору, ‛клянусь славой господа и милостью его’, вследствие того, что ни одна душа не дает в рост денег, так как их не возвращают, все убытки, которые происходили, устранены, деловые сношения стали честными, среди людей появилась справедливость, и большая часть средств[1047] поступает в казну чистоганом червонцами, и нет такого порядка, чтобы доставляли припасами. Цена на драгоценные камни и золотые украшения установилась по-прежнему, и никто из имеющих деньги не дает их мошенникам, чтобы они хитростью [не могли их] отнять. Богатства людей стали все больше благоприобретенными, снизошло благоденствие, большая часть людей стала заниматься земледелием, торговлей и полезными ремеслами, и таким способом мирские дела снова поправились и устроились. Люди этого времени, видевшие воочию те злодеяния, получают удовольствие от такого положения, [но] как смогут себе представить пользу этого постановления люди, которые впоследствии появятся на свет, не видевшие тех [злодеяний]. В то время, когда входил в силу этот указ, некоторые люди, у которых в сердце сохранился вкус к ростовщичеству, хитро давали в долг кое-какие товары по дорогой цене под видом торговой сделки и продажи, а не ростовщичества. В конца концов заимодавцы являлись в диван, сообщали, что они давали товары на таком-то основании, и требовали [уплаты] денег. Государь, ‛да укрепится навеки его царство’, разгневался и сказал: «Ежели они не оставят этих уловок и обманных действий, мы издадим указ, чтобы тот, кто берет что-либо в долг, совершенно не возвращал бы ни основной стоимости, ни лихвы. Ежели у людей есть деньги, какая [им] нужда |S 661| давать ссуды, пусть покупают поместья и занимаются благоустройством, земледелием и торговлей». Люди испугались этих [слов]. Ростовщичества и несправедливых сделок стало меньше, и имеется уверенность, что очень скоро этот образ действий совсем отпадет. Да ниспошлет всевышний бог [свою] помощь этому государю, дабы он постоянно ниспровергал непохвальные обычаи и укреплял основания священного шар’а!