Рассказ тридцать первый. О наведении порядка в отпуске средств на столовое довольствие хатун и ставок
В пору Хулагу-хана и Абага-хана отпуск средств на столовое довольствие ставок и хатун свершался на монгольский лад и обычай и был [он] невелик и непостоянен. Всегда, когда из вражеских стран доставляли добычу, то из ее количества кое-что отдавали им. Каждая держала по несколько уртаков, и они в виде прибыли доставляли кое-какие деньги, или же кто-нибудь подносил приношение. Они имели немногочисленные стада, от них был приплод, а также доходы. Отпуск средств на столовое довольствие и все для них необходимое производились отсюда и этим удовлетворялись. В конце дней Абага-хана появилось небольшое количество [определенного][1055] столового довольствия, затем в пору Аргун-хана для каждой ставки определили причитающееся[1056] [ей довольствие] и переводили на области. Когда их гонцы и эв-огланы выезжали для получения [столового довольствия], хакимы, ухватившись за разные предлоги, описанные в нескольких местах [выше], наряд не исполняли и занимали их получением фуражного довольствия, обязательным попечением и принятием взяток. Если они и поставляли небольшое количество, то тут же [его] тратили, а мутасаррифы большую часть тех средств собирали [с населения]. Когда причитающееся на столовое довольствие ставок поступает таким способом, можно понять, в каком оно находится порядке. Во времена Гейхату было точно так же, и количество средств в областях и у эв-огланов сократилось. В державную пору государя ислама, ‛да укрепит господь навеки его владычество’, между эв-огланами ставок случилась неприязнь. Вследствие этого они друг на друга делали доносы и по этому поводу производили суды. Часть из тех средств оставалась за областями, а часть пропадала среди эв-огланов, и за эти преступления [государь] некоторых для исправления наказывал, а некоторых отстранял от должности. Затем он сказал: «Эдак не ладно, потому что средства [либо] пропадают даром, либо [их] растаскивают хакимы областей, и ни столовое довольствие ставок не исправно, ни причитающиеся [суммы] не достаются казне и войску». Меры против этого он приказал такие: «Назначив для каждой ставки область из государевых земель инджу, выделить [ее] из [ведомства] дивана и передать в их владение. Установив также от дивана тамошние налоги, написали бы для каждой [ставки] наказ и подробно перечислили бы [в нем] причитающееся на столовое довольствие, тагар, необходимое платье и верховых животных для хатун, а точно так же полностью перечислили бы причитающееся на нужды шараб-ханэ, конюшен, верблюдов и мулов, на одежду девушкам, евнухам, фаррашам, поварам, погонщикам верблюдов и ослов, на прочих слуг и челядинцев и на все то, что потребно, и выправляли бы [это] из совокупности основных отпущенных средств».[1057] Согласно этому и написали. Все, что окажется в излишке, [государь] повелел обращать в казну той хатун, хранить строго под печатью двух эмиров, которые назначены во главе каждой ставки, и не расходовать без указа государя, дабы у хатун всегда имелась казна, которая могла пойти в дело в случае нужды. [Государь] сказал: «Мои поместья инджу впредь пусть будут инджу и поместьями детей от той жены, — и перейдут по завещанию к ее детям мужского пола, исключая женский пол. Ежели же у той жены детей не будет, тогда [они] пусть принадлежат сыновьям от других жен».