Ватикан. Наши дни.
Ежедневно на прием к Папе Римскому приходят два еврея.
На вопрос:
– Вы по какому делу?
Отвечают:
– По личному.
Их не пускают. Так проходит ровно год.
Наконец, решились доложить Папе о странных визитерах. Папа распорядился-таки пропустить ходоков.
Заходят они в Папские покои.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте.
– Вы Папа?
– Мы Папа.
Один из евреев достает из кармана какой-то листок:
– Вы кого-нибудь из этих людей знаете?
Папа смотрит в бумажку – репродукция с картины «Тайная вечеря».
– Разумеется. Это ж все наши святые: Апостол Петр, Апостол Павел… Вот – Иисус… Да, я знаю их всех…
Другой еврей тоже достает из кармана какую-то бумажку:
– Тут мне от предков их счет остался. Они тогда за обед-таки не заплатили…
Урок атеизма в школе, учительница говорит детям:
«Дети, кричите в небо – Бога нет!» Вдруг замечает, что мальчик еврей стоит молча. Она его спрашивает: «Почему ты молчишь?»
А он ей и отвечает: «Если там никого нет, то зачем кричать? А если там кто-то есть, то зачем портить отношения?»
Отец-еврей и его сын стоят перед собором.
– Отец, что это за здание с высокой колокольней?
– Сын, тебе следует знать. Это церковь.
– А что такое церковь?
– Ну, христиане говорят, что в ней живет Бог.
– Но отец, разве Бог живет не на Небесах?
– Да, сынок, ты прав. Но здесь он занимается бизнесом.
Три очень прогрессивных раввина-реформиста хвастались своими приходами.
– Мы так современны, – сказал первый, – что установили в каждом ряду пепельницы, чтобы прихожане могли молиться и курить.
– Вот это да! – воскликнул второй. – А у нас в подвале есть кафетерий, в котором после службы продаются бутерброды с ветчиной.
– Ребята, – сказал третий, – вам еще очень далеко до нашего прихода. Мы ушли так далеко вперед, что даже закрываемся на еврейские праздники.
Умирая, один очень богатый и очень скупой старик призвал к своей постели трех священнослужителей – раввина, католического священника и протестантского священника.
Когда они прибыли, он сказал:
– Джентльмены, вы знаете старую поговорку: с собой на тот свет деньги не возьмешь. Ну а я именно это и собираюсь сделать. И из-за вашего религиозного рода деятельности я чувствую, что могу вам доверять. Здесь, в этих трех ящиках, большая часть моего благосостояния. Вот мое последнее желание: я хочу, чтобы каждый из вас поместил в могилу одну коробку.
Все трое согласились на его просьбу, после чего старик распределил коробки и умер. И правда, в день похорон все они пришли и поместили каждый свою коробку в его могилу. Затем они решили пойти выпить в местный бар, где после долгого молчания первым заговорил католический священник.
– Друзья, – сказал он, – боюсь, что должен кое в чем сознаться. Я положил в могилу не все деньги. Учитывая, что церковь нуждается в ремонте, а пожертвований в последнее время перепадает очень мало, мне показалось грехом не вложить немного денег туда, где они послужат добру.
– Отец, я рад, что вы заговорили, – сказал протестант. – Как вы знаете, я возглавляю несколько благотворительных организаций. И мне тоже показалось грехом просто похоронить эти деньги. Так что и я сохранил немного этих денег, конечно, небольшую сумму, чтобы помочь этим достойным и бедствующим благотворительным фондам.
После долгого молчания священник и аббат спросили раввина, который все это время смотрел в окно, что он думает об их действиях.
– Должен сказать, – ответил раввин, – что я глубоко удивлен, если не сказать, шокирован. Как раввин, уважая желания усопшего, я мог положить лишь всю сумму – я выдал ему свой личный чек!
Одесса. Привоз.
– Почем мясо?
– А у вас валидол с собой?
Одесса. Привоз.
Суровая тётя со щенками в корзине.
Покупатель:
– Что за порода, мадам?
– Мать – пудель, отец – подлец.
Сами вычисляйте!
В перерыве судебного заседания два адвоката-еврея пошли в кафе перекусить, взяли по кофе и едят свои бутерброды. Официант: «У нас свои бутерброды кушать нельзя». Два одесских адвоката молча посмотрели друг на друга, на официанта и обменялись бутербродами.
Ругаются две одесситки.
– Ах, ты, старая проститутка!
Вторая, очень оскорбленно:
– Сара! Я не понимаю, при чем здесь возраст?!
Стук в дверь.
– Скажите, Рабинович здесь живет?