– А, Седой, это ты. Ты у нас в постоянных клиентах, милости просим.
Сталкер без разговоров «случайно» уронил завернутые в пакет, свернутые трубочкой деньги. Лейтенант проследил за падением того, что у них называлось взяткой, и одобрительно кивнул. Седой знал, что он сейчас на прицеле снайпера и еще пять человек готовы были в любую секунду нажать на курок и пристрелить его как потенциального противника. Для них он был человеком пытающимся, незаконно проникнуть на охраняемую территорию Зоны, и они имели полное право применять оружие на поражение. Сталкер прошел пост, чувствуя напряженные взгляды военных, и спокойно выдохнул только тогда, когда скрылся с поля зрения наблюдателей на мосту.
До Свалки было рукой подать, он бродил этими тропами уже второй год и хорошо знал эти места. Так же как знал Темную Долину и Агропром. Но на этот раз его путь был дальше. За Темную Долину. Там, где радиоактивный фон зашкаливал на датчике Гейгера, заставляя случайно забредших сталкеров развернуться и бежать прочь, пока действуют таблетки «Антирад». Седой хорошо знал границу, за которой начинал пищать датчик. Небольшая речушка, звонко журчала, перекатываясь по камням, заставляя забыть о том, что ты находишься в Зоне, полной смертельных ловушек и разнообразных мутаций, стремящихся тебя растерзать, разорвать, сплющить и сожрать. На том берегу датчик Гейгера настойчиво напоминал о себе противным писком. Седой не раз переходил эту незримую границу и пытался уйти дальше, но радиоактивный фон повышался с каждым шагом, и сталкер в итоге возвращался назад. Не помогали ни защитные артефакты, ни спецтаблетки. Чтобы пройти туда, куда ему было нужно, требовалась соответствующая экипировка. И вот теперь, он шел туда и в рюкзаке лежал спецкомбез, способный выдержать убойные дозы радионуклидов. Седой прошел заброшенное КПП и ступил на территорию Свалки. Уже издали виднелись гигантские горы зараженного металлолома, вывезенного из ближайших к эпицентру взрыва, поселков и городов. Сталкер сошел с дороги, больше опасной бандитскими засадами, чем монстрами и аномалиями. Бандитов хлебом не корми, дай завалить какого-нибудь сталкера с целью наживы. На это они мастера. Седой быстро перебежал открытое пространство между дорогой и заросшего кустарником холма. Цепляясь за кусты, он осторожно поднялся на макушку холма и оглядел просторы Свалки. Уже темнело, и продвигаться было трижды опасно, чем в светлое время суток. Можно было легко угодить в «Комариную плешь» и быть раздавленным гравитацией, как комар ладошкой. Наличие детектора аномалий не спасало от внезапной смерти. Зона плодила аномалии и монстров, будто преследуя одну цель, уничтожить как можно больше людей. Здесь всегда надо быть начеку. Сталкер влез на толстую сосну, стоящую посреди холма, уселся на самой большой ветке и пристигнул себя ремнем к стволу дерева, чтобы не упасть во время сна. Он достал мятую фотографию и провел пальцами рук по изображению, вспоминая, как целовал жену в теплый лобик, перед тем как уснуть, пожелав ей спокойной ночи. Седой прикоснулся губами к фотографии и убрал ее во внутренний карман.
Надя обтерла запотевшее стекло маленькой ладошкой, чтобы лучше видеть лес и положила на стол подушку. Она уже не могла спать на кровати. Ложась в постель, она долго прислушивалась к звукам, в надежде услышать скрип половиц в прихожке или шаги по щебенке, посыпанной от калитки к дому, и каждый раз вскакивала, когда слышала что-то похожее и бежала к окну с учащенно бьющимся сердцем. Но оказывалось, что ветер качает березку у окна и скрип, до боли, похож на скрип половиц, или дождь бил тяжелыми каплями по дорожке, будто бы звук тихих и усталых шагов, таких, когда муж возвращался домой с рассветом, стараясь не разбудить ее. Обманутая ожиданием она, с разбитым сердцем ложилась в кровать, укутавшись в одеяло с головой, и тихо плача в подушку, засыпала.… Теперь она спала сидя за столом, лицом к окну, с надеждой, что проснется от его прикосновений и теплых слов: «Я дома, малыш».
С ядовито-зеленой поверхности болота поднялся пузырь и лопнул, отдавая смрадом. Седой огляделся по сторонам. Все болото было похоже на кипящий котел с ядовитым варевом и казалось, пройти его не было возможности, но сталкер знал тропу, ведущую среди губительного запаха смерти. Вдоль нее пузырей было меньше и сами они были маленькими не то, что эти около тридцати сантиметров в диаметре. Он несколько раз проходил по ней, пользуясь маской и кислородными баллонами. На этот раз наступило время испытать новую экипировку. Сталкер переоделся в приобретенный у Сидоровича комбинезон и надел шлем со стеклом широкого обзора покрытого солнцезащитной пленкой. Защелкнув зажимы, герметично соединяющие его с комбинезоном, сталкер стал похож больше на пловца-диверсанта, чем на сталкера. Убрав продукты и вещи в герметичный пластиковый пакет, он сложил все в рюкзак и, поправив автомат, пошел к болоту.
Зеленая расцветка комбинезона сливалась с окружающим болотом, делая сталкера почти невидимым. Он уверенно шел по тропе, по известным ему приметам. Вот слева, в метре, молодая березка, уродливо скрюченная как штопор, у нее нужно свернуть направо, чтобы обойти «Жарку», иначе быть тебе зажаренным. А через пятьдесят шагов «Паутина», тонкая и черная сеть около десяти метров в диаметре. Никто не знал, что собой представляет эта аномалия, да и не нужно было знать. Главное обойти ее подальше.
Седой прошел болото и остановился, когда зеленые пузыри остались далеко позади. Сняв шлем, он вдохнул воздух, чуть отдающий тухлыми яйцами, но уже не смертельный. Далеко впереди, за речкой, виднелся до боли в груди, знакомый сосновый лес. Он знал в нем каждую тропинку, и мог в полной темноте идти домой, не боясь, заблудится, потому что это был его лес. А за ним был дом, где его всегда ждали.
Надя накинула легкую болоньевую курточку синего цвета и вышла на улицу. До автобусной остановки было около пятнадцати минут хода. Иногда она ходила туда и часами стояла на дороге, надеясь, что хоть кто-то проедет мимо и остановится, чтобы рассказать о том, что случилось и почему люди не возвращаются в свои оставленные дома.
Село пустовало с тех пор, как произошел взрыв. Тогда приехали автобусы с города и много военных машин. Всех эвакуировали, ничего не объясняя. Военные останавливались у каждых домов и выводили всех, разрешая брать с собой только все самое необходимое. Надя была в тот момент дома и стирала белье, когда прибежала соседка и громко запричитала, что началась война, американцы сбросили ядерную бомбу и теперь военные увозят всех, спасая от неминуемой радиации. Надя не поверила, но тревожный шум на улице заставил выйти ее во двор. На улице кричал мегафон, вещая о том, чтобы люди не паниковали, что все под контролем, и чтобы все выходили к автобусам. Женщина вернулась в дом и суетливо стала собирать вещи. Косметичку с документами спешно кинула в сумку, бросила взгляд на плиту, на которой стояла кастрюля с кипящим супом и вспомнила, что сегодня должен вернуться Семен, и замерла среди кухни. Такая беззащитная и жалкая… Надя медленно вынула косметичку и документы и положила на трюмо. Она не может уехать, не дождавшись его. Только с ним. В дом снова влетела говорливая соседка с причитаниями и замолчала, увидев, как Надя мешает щи.
– Надька, ты чего? Щас военные придут, а ты не собрана! Стоит суп мешает, видите ли. Давай бегом. Хошь помогу?
– Я не могу, Люд… Семен сегодня вернуться должен. На охоте он. – Надя печально посмотрела на соседку, – Как я без него?