— А как быть, если кому-то необходимо срочно попасть в кухню, а вас по какой-то причине нет в монастыре? — перебил я словоохотливого повара.
— За ключами можно обратиться к господину Багги или брату приору, — ответил повар и добавил с улыбкой: — Хотя не всякий решится побеспокоить их даже в случае крайней необходимости.
— Благодарю вас, господин Спинли, вы очень помогли мне.
Я зачерпнул рукой немного сладкого заварного крема из стоявшей поблизости миски и отправил в рот. Повар наблюдал за мной с несколько растерянным видом.
— Очень вкусно, — одобрительно кивнул я. — Не буду более отнимать вашего драгоценного времени, брат Гай. Надеюсь, вы будете столь любезны и подскажете мне, где найти брата казначея. Я хотел бы побеседовать с ним.
Брат Гай указал мне, где находится монастырское казначейство, и я побрел по снегу, поскрипывавшему под моими кожаными ботами. В отличие от вчерашнего дня сегодня во дворе было тихо и безлюдно. В такой холод и люди и собаки предпочитали сидеть дома. Размышляя над обстоятельствами убийства, я все более убеждался в том, что смертельный удар Синглтону нанес человек, прекрасно владеющий мечом и обладающий незаурядной физической силой. Трудно было представить, чтобы кто-нибудь из здешних обитателей мог совершить такое. Аббат, бесспорно, был крупным, рослым мужчиной, так же как и брат Габриель, однако владение мечом — искусство, доступное лишь представителям высших сословий, а не монахам. На память мне тут же пришли слова повара о том, что Габриель частенько бродит около кухни. Все это очень странно, подумал я. Брат ризничий отнюдь не производил впечатления чревоугодника, способного тайком утащить со стола лакомый кусок.
Я окинул взглядом занесенный снегом двор и со вздохом подумал, что до Лондона нам сейчас никак не добраться. Не слишком приятно было сознавать, что мы с Марком волею случая стали кем-то вроде пленников, отрезанных от всего мира. И скорее всего, здесь, в этих стенах, находится убийца. Тут я обратил внимание, что бессознательно иду по самой середине двора, подальше от теней, бросаемых стенами, от дверей, за каждой из которых может подстерегать опасность. Я вздрогнул. В полном одиночестве, среди белого сверкающего безмолвия мне стало не по себе, и я вздохнул с облегчением, когда увидел Багги и рядом с ним — одного из служек. Вооружившись лопатами, они расчищали дорожку, ведущую к главным воротам монастыря.
Когда я подошел, привратник, раскрасневшийся от работы, вскинул голову. Его помощник, крепкий молодой парень, лицо которого было обезображено многочисленными бородавками, смущенно улыбнулся и поклонился. Оба они так разгорячились от усилий, что распространяли вокруг себя крепкий запах пота.
— Доброе утро, сэр, — произнес Багги.
В тоне его не осталось и следа прежней грубости; вне всякого сомнения, он получил указание обращаться со мной со всей возможной почтительностью.
— Жуткий холод сегодня.
— Да, сэр, прохладно. Зима в этом году пришла рано.
— Уж если мы встретились, мне хотелось бы задать вам несколько вопросов, господин Багги. Относительно ваших ночных обходов.
Привратник кивнул, опершись на лопату.
— Я совершаю обход дважды за ночь. В девять часов и в половине четвертого. Кто-нибудь из нас — или я, или Дэвид — обходит двор и проверяет двери всех помещений.
— А ворота? Вы запираете их на ночь?
— Да, а как же иначе. В девять часов. И открываю в девять часов утра, после заутрени. Когда ворота заперты, в монастырь не проберется даже собака.
— И кошка тоже, — добавил молодой служка.
Взгляд у него был живой и сообразительный. Как видно, природа обделила его внешней привлекательностью, но не умом.
— Насчет кошек я не стал бы утверждать с уверенностью, — возразил я. — Они обладают немалой ловкостью и могут вскарабкаться на стену. Как, впрочем и люди.
Подобное предположение явно пришлось привратнику не по душе.
— Вряд ли найдется кошка, способная вскарабкаться на стену высотой двенадцать футов, — процедил он. — О людях я уж и не говорю. Вы видели здешние стены, сэр. Они из гладкого камня, без всяких уступов и трещин. За них не зацепишься.