— Брат Ателстан, я прибыл сюда, дабы расследовать обстоятельства смерти эмиссара Синглтона, — произнес я с тяжким вздохом. — Если вы располагаете сведениями, которые могут пролить свет на эти обстоятельства, я готов вас выслушать. Если же нет, вы напрасно занимаете мое время.
— Мне очень жаль.
— Прошу вас, оставьте нас.
Молодой монах, похоже, хотел сказать что-то еще, но потом счел за благо промолчать и торопливо покинул пивоварню. Я пнул ногой стоявшую рядом бочку и злобно рассмеялся.
— Господи, что за низкая тварь! Напустил столько туману, а сам не сумел придумать даже толковый поклеп.
— Хлопот с этими доносчиками много, а пользы от них мало, — заметил Марк и тут же подскочил, громко выругавшись: куриное дерьмо упало ему на куртку.
— Да, доносчики вроде этих кур — им все равно, кого выпачкать в дерьме, — философски изрек я, прохаживаясь по пивоварне. — Господи, стыдно вспомнить, но, когда этот олух стоял за дверью моей кабинки, у меня душа ушла в пятки. Я подумал, убийца Синглтона решил расправиться и со мной.
Марк серьезно поглядел на меня.
— Скажу откровенно, сэр, мне не слишком нравится разгуливать по этому монастырю в одиночку. Того и гляди, начнешь шарахаться от собственной тени. Думаю, нам с вами лучше держаться вместе.
— Нет, у нас слишком много работы, — возразил я. — Возвращайся в лазарет. Кажется, ты хорошо поладил с Элис.
— Когда вы вошли, она как раз рассказывала мне о своей жизни, — с самодовольной улыбкой сообщил Марк.
— Отлично. Ступай, продолжи эту увлекательную беседу. А я отправлюсь в церковь, к брату Габриелю. Возможно, у него тоже возникнет желание поведать мне историю собственной жизни. Насколько я понимаю, времени для того, чтобы осмотреть территорию монастыря, у тебя пока не было?
— Нет, сэр.
— Что ж, надеюсь, ты все же найдешь для этого часок. Кстати, когда соберешься на прогулку, возьми у брата Гая кожаные боты. — Я внимательно поглядел на Марка и многозначительно добавил: — И прошу тебя, будь осторожен.
У церковных дверей я немного помедлил, наблюдая, как один из кухонных работников устало бредет по снегу. Его штаны из грубой дешевой шерсти промокли насквозь чуть ли не до колена, и я мысленно поблагодарил брата Гая за кожаные боты. Служкам, как видно, непромокаемой обуви не полагалось. Прижимистый брат Эдвиг никогда не позволил бы подобного расточительства.
Повернувшись, я стал обозревать церковный фасад. Громадные деревянные двери, не менее двадцати футов высотой, обрамляла затейливая каменная резьба, изображавшая горгулий и других чудовищ. Лица монстров, призванных отпугивать от церкви духов зла, стерлись от времени, однако по-прежнему сохраняли живость и выразительность. Монастырская церковь, подобно исполинским соборам, украшающим главные площади городов, призвана была поражать людское воображение, являя собой подобие царствия небесного. В такой обстановке вера в силу молитвы, способной вызволить души усопших из чистилища, возрастала многократно, так же как и вера в целительную силу святых мощей. С усилием открыв тяжелую дверь, я вошел в пустынное гулкое помещение.
Величественные сводчатые арки центрального нефа возносились на высоту не менее чем сто футов; их поддерживали расписные колонны. Пол был выложен желтой и синей плиткой. Взор мой сразу же устремился к алтарной перегородке. Она была расписана фигурами святых, а на вершине ее, в ярком свете свечей, возвышались статуи, изображавшие Иоанна Крестителя, Пресвятую Деву и Спасителя. В большое окно в восточном конце церкви, устроенное для того, чтобы помещение заливали лучи утреннего света, был вставлен искусный витраж в оранжевых и желтых тонах. Благодаря этому свет, проникающий в главный неф, приобретал нежный умиротворяющий оттенок, смягчающий пестроту красок настенной росписи. Вне всякого сомнения, строители, возводившие церковь, знали, как создать атмосферу покоя и благолепия.
Я медленно прошелся по нефу. Вдоль стен стояли раскрашенные статуи святых и маленькие ковчеги, покрытые атласом; перед каждым из них горела свеча. Церковный служка, бесшумно ступая, заменял догоревшие свечи новыми. Я поочередно заглянул в боковые часовни; в каждой из них был свой алтарь, освещенный свечами, а около него стояли статуи. Мне пришло в голову, что каждая из этих часовен, с их алтарями, статуями и гробницами, могла служить неплохим местом для тайника.
В обеих боковых часовнях монахи служили мессу о заказу кого-то из местных жителей. Состоятельные люди, напуганные перспективой долгих страданий в чистилище, отнимали немало средств от своих семей и перечисляли их монахам, в надежде, что монастырская месса поможет избавить их души от грядущих мытарств. Любопытно, на сколько дней сокращает пребывание в чистилище здешняя месса: в некоторых монастырях говорят о ста днях, в других обещают целую тысячу. Увы, столь сильное средство спасения души доступно лишь богатым. А те, кто не имеет денег, чтобы заказать церковную службу, будут томиться в чистилище весь срок, положенный от Бога. Не зря мы, реформаторы, называем чистилище доходным местом. Латинское пение, несмотря на всю свою стройность и благозвучность, пробудило во мне приступ раздражения.