Появившись на кухне и поняв, что пора действовать, Гутька сходу запрыгнула на Бусыгина - старшего и заорала, вытаращив глаза, ему прямо в ухо.
- Ты что старый хрен, башку свою совсем потерял!? Давно пора с сынами силой мериться, а то они, не дай дьявол, подумают, что песок из тебя сыпется! -
Цуцик аж задохнулся от восторга, глядя жуткими глазами на свою подружку, захлопал в ладоши, приветствуя бойкую чертовку, потом глянул на всякий случай в дальний угол, в котором, сжавшись от страха, спрятался Ангел-хранитель по прозвищу Святоша. К нему в этом доме не обращались лет тридцать, с тех самых пор как умерла мать хозяина. Не востребованный Ангел зачах без внимания, а значит, прибывал без средств к существованию. Цуцику было известно, Святоша, по божьим каналам не получает жалования, наказан за упущения в работе. Встретившись глазами с Цуциком, ангел сдвинул грозно брови, но с места не тронулся, зная наперёд, что от участников гульбища ему поддержки не дождаться. Так и остался под образами, хоть такая защита была не совсем надежной, но здесь можно нажать на "кнопку" и вызвать неотложную помощь, если конечно темные начнут угрожать непосредственно ему, как Божьему представителю.
- С Гришкой смерься силой! - Визжала Гутька. Григорий в это время сидел, грозно набычившись за столом, и слушал какую-то гнусность из уст младшей невестки Полинки.
- Гришка! - Крикнул Бусыгин, вдохновленный подсказкой всплывшей у него в хмельной голове.
- Иди, на руках будем давиться! Я сейчас в бараний рог скручу всех тут вас молокососы! -
- Началось. - Обрадовался Цуцик и вмиг оказался рядом с Григорием.
- Давай, иди, прижми ручонку своему отцу. - Он щелкнул мужика по лбу, отчего тот пошел красными пятнами, оттолкнул надоевшую со своими разговорами Полину, и это действие деверя, конечно, ей очень не понравилось. Григорий между тем плюхнулся рядом с отцом. Мужики, сцепившись руками, побагровели от натуги, остальные, включая и чертей, обступили соревнующихся, подзадоривая и выкрикивая разные обидные выражения в адрес то одного, то другого силача.
Все, без исключения мужики в Бусыгинском роду, были здоровенными, сыновья почти по два метра ростом, старший хоть и пониже их, но широк в плечах и крепок костью, с огромными ручищами и мощной шеей.
Цуцик, по давней дружбе, помог старшему Бусыгину и тот одолел Гришку, на его место без промедления, уселся Сёмка. Не давая отцу передышки, он легко завалил руку родителя и заорал, победно размахивая руками, цепляя ими вокруг стоящих болельщиков. Этот его радостный клич, не понравился старшему брату и Гришка даже не успел о чем-нибудь подумать, как черт заставил его схватить победителя за шею. Мужик принялся изо всей силы давить голову отца вниз, стараясь прижать к столу, с которого полетели грязные тарелки. Гутя, обрадованная таким поворотом событий, мгновенно оказалась на плечах у Полинки. Помня, что та уже затаила зло против деверя, гаркнула в ее порозовевшее от ярости ухо, что пора спасать мужа, от этого придурошного свекра алкаша.
- За уши его хватай. - Шипела бесовка, тыча в то же самое время не только Полинку, но и Шурку, здоровенную Гришкину бабу. Та стояла уперев руки в боки и прицеливалась, чтобы каким-то образом подсобить мужику и не нашла ничего лучшего, как вцепиться в седой чуб свёкра.
Цуцик почувствовал, как его тело стало наливаться дурманящей силой, которую излучали разгоряченные пьяной схваткой люди и понял, что сегодня они с Гутькой попируют на славу. Когда домочадцы устраивали пьяный дебош, то от них можно было отхватить изрядный куш грубых энергий, которые как раз и являются лучшим лакомством для чертей.
- Вали его на кровать. - Гудел Цуцик, прилепившись к спине и ягодицам Шурки.
На лице Бусыгина - старшего, появилась первая кровь. Полинка отлетела от Григория, получив удар кулачищем и чуть было не оторвала уши деверю. Это помогло Сёмке освободиться от клешни старшего брата но, осознав, кто ему помогал и каким способом, он заорал на свою, валяющуюся на полу супругу. Ему стало жаль ушей брата, он ни один раз испытывал страшную боль, когда Полинка рвала его перепонки в прошлых потасовках. Шурка, тем временем, расквасив морду свекру, пошла в наступление на Семёна, однако тот, помня ее тяжелые кулаки, сумел увернуться, забежал за стол и залпом выпил стопку водки, крикнув что-то о мире. Этот поступок младшего Бусыгина, привел чертей в онемение, так как вся компания, увидев и услышав спонтанный тост Сёмки, неожиданно прекратила потасовку, и хотя бабы еще орали друг на друга, мужики без промедления подсаживались к столу, брали в руки стопки.
- Молокососы, бездельники. - Уже совершенно мирно изрекал Бусыгин - старший, поправляя свой поредевший, от жесткой хватки невестки, чуб.
- Что, ты на меня набросилась? - Спросил он Шурку. Не дожидаясь ответа, стал разливать водку по стопкам.
- Надо продолжить баб натравливать друг на друга, - сказала Гутя Цуцику, - а то они правда спать потянуться. - Бесовка приготовилась снова запрыгнуть на растрепанную, всхлипывающую Полину, но в эту самую секунду чутьё ей подсказало, что домой вернулась пьяная хозяйка ее дома, Левчиха. Гутька, махнув на прощание своему приятелю, в мгновение ока скрылась в топке грязной, давно не беленой по случаю лета, печи. Тем временем, за столом все успокаивались, чокались, выпивали вонючий технарь, обсуждая ни с чего вспыхнувшую драчку. Семен потянулся за гитарой, и гулянка, плавно перешла в лирическое русло. Глава семейства, громко запел, стараясь всех перекричать, но это уже никого не приводило в ярость. Цуцик, отхватив еще клок энергии от отходившего всеми фибрами души Гришки, последовал за Гутей.
В доме Левковых разворачивалась совсем не шуточная сцена, в центре которой выступала сама хозяйка семейства. Левков сидел за столом и мрачно курил, Левчиха шипела злорадно о том, что будто бы проклятая ведьма, соседка Акулиха, навела на их детей порчу, и что придет время, когда она ее утопит в реке, и изведет весь их поганый род. Хотя про род, было сказано лишне. Все дети Акулихи давно умерли и в деревне поговаривали, что в их смерти повинна, как раз Левкова. Надо сказать два слова о ведьме.
Многие бесы, в том числе и Цуцик, знали, что Акулиха обладает особой силой, которую ей придавал камень с грозным названием, Синохидит. Сжимая его по переменке то правой, то левой рукой, она приказывала чертям к ней явиться. Сила камня, распространялась на значительное расстояния, и кто бы из нечистых не оказывался в этой зоне действия Синохидита и заклинаний ведьмы, все беспрекословно устремлялись к ней. Бесы, собирались вокруг колдуньи, глядели как завороженные на перебрасывания чуда - камня и цепенели от слов заклинания. После чего, ведьма велела им делать что-либо нужное для неё. Если созванные не подчинялись колдуньи, то Акулиха могла их удерживать с помощью волшебного камешка, любой срок. Даже запирала, строптивых, в особую тюрьму. Тюрьма была изготовлена в виде берестяного сосуда, с тугой пробкой из корня сон - травы. Акулиха с приговором бросала камень - Синохидит на дно берестянки и затыкала его пробкой после того, как все черти заберутся следом за ним, затем держала их там до тех пор, пока пленники не соглашались выполнить ее поручение.