- Собственно, отчеты Кобейна это первые по времени известные записи слов Адриана. Если им верить, врачу он говорил довольно простые вещи - что людям надо любить друг друга, что не надо врать и не воровать. Что естественным состоянием общества является милосердие и взаимопомощь, а не угнетение и равнодушие. Порицал жадность богатых и озлобленную жестокость бедных.
Серж пожал плечами.
- Подпишусь под каждым словом.
И как будто обжегся огненным взглядом Бертрана.
- Я хотел сказать, - поспешно попытался объясниться Серж, - что не вижу в этих словах ничего особенного... Тьфу, извините, опять я ляпнул что-то не то. Не хотел оскорбить Ваши религиозные чувства.
- Да нет, Вы правы, - вдруг согласился Бертран, - Но Вы просто не очень понимаете, как эти слова звучали в то время. Когда к власти пришел внук первого Ривареса, последние надежды на перемены рухнули. Диктатура уже не казалась вечной, она попросту стала таковой. Сильные мира сего окончательно перестали стесняться и отбросили последние приличия. Налоговая служба отнимала у нищих подданных последние монеты, а министры и генералы в это время закатывали празднества на сотни гостей. Бедные районы контролировали преступные группировки, а полиция отличалась от бандитов только формой. Девочек четырнадцати лет похищали на улицах среди бела дня и продавали в публичные дома. Судьи на взятки строили особняки, богачи за гроши заставляли работников работать до обмороков. Церковь...
Лицо Бертрана помрачнело.
- Церковь не просто перестала наставлять и утешать народ, она стала лучшим помощником неправедной власти. Люди перестали говорить на исповеди правду, потому что знали, что все священники без исключения - осведомители охранки. Всеобщее озлобление и отчаянье достигло высшего предела. 'Профессии' проститутки и бандита перестали быть позорными.
Бертран широко раскрыл глаза.
- На этом фоне проповедь святого Адриана была как глоток чистой воды среди моря грязи. К людям, утонувшим в лицемерии, вдруг пришел человек, который начал говорить простые истины, звучащие как откровение.
- Он проповедовал в психушке? - спросил Серж.
- Что? - переспросил брат Бертран, - Да, там он тоже проповедовал. Но в лечебнице Адриан оставался недолго. Он сбежал. И многие считают, что Адриану помог доктор Кобейн. Что доктор был первым обращенным. Так или иначе после лечебницы Адриан продолжил свою проповедь, но теперь у него появились ученики. Ребята из подростковой банды, которые сначала смеялись над дурачком, потом стали слушать, и очень скоро превратились в охрану и помощников святого. После этого слава Адриана и его проповеди стали распространяться по бедным пригородам Риваресвилля как лесной пожар. Сперва среди молодых ребят, потом в ряды 'чистых' стали вступать взрослые. Тут и там начали образовываться общины.
Бертран улыбнулся.
- Власти не сразу поняли, что происходит. Этим циникам просто в голову не могло прийти, что какие-то наивные дурачки, толкующие между собой о добре и милосердии могут представлять для них серьезную угрозу. Даже наоборот, снижение уличной преступности без затрат из казны они воспринимали как благо. Первые звоночки для них начались, когда 'чистые' стали помогать семьям неправедно обиженных хозяевами и режимом. Потом стали намного меньше доносить. Прекратили давать взятки.
Лицо Бертрана потемнело.
- Адриана застрелили на улице, прямо перед людьми, которые его слушали. Власти хотели этим напугать людей, но вышло наоборот. Пригороды вспыхнули. Начались бунты, горели полицейские участки. Восстание захлестнуло центральные районы. Заполыхали виллы богачей и чиновников.
Бертран вздохнул.
- Первое восстание было жестоко подавлено. Движение ушло в подполье. За найденную книжечку с проповедями святого Адриана или за его изображение бросали в тюрьму. За привлечение в Движение новых членов - расстреливали. Но 'чистых' становилось все больше и больше. И однажды режим рухнул, потому что ему попросту перестали подчиняться. Это случилось уже на моей памяти.
Серж кивнул.
- Очень интересный экскурс в историю Вашей планеты. Немного приторный, правда...
Рожин поразмыслил и решил эту мысль не развивать.
- Только я пока не понял, какое отношение это имеет ко мне.
Бертран сделал останавливающий жест.
- Я не сказал о важном нюансе. Адриан никогда не говорил от себя. В каждой своей проповеди он сообщал слушателям, что только передает великие истины, которые ему открыл некий мудрый человек праведной жизни, которого Адриан называл Учителем, и который, по словам Адриана, перевернул его жизнь.