- Откуда Вы знаете?
Гефтлинг вздохнул.
- Я же сказал, кто я. Я знаю очень много. Решайтесь, герр комендант. У нас очень мало времени.
Он смотрел на Майера снизу вверх, но не как заключенный. Этот взгляд комендант тоже видел не раз. Когда с ним пытались договориться.
Розенфельд вышел из комендатуры с туго связанными за спиной руками. Майер остановил заключенного перед автомобилем и открыл дверцу. Кинул на переднее сиденье саквояж. Положил ладонь на лысый череп еврея и вдавил на заднее сиденье.
- Штандартенфюрер!
Комендант обернулся. К нему спешил высокий белокурый офицер в серой шинели.
- Что Вам, Шульц?
Офицер открыл рот, осекся, глянув на гефтлинга.
- Это труп. Говорите.
- В тридцати километрах - американский прорыв! - взволнованно доложил офицер.
- Значит, лагерь пора ликвидировать, - спокойно сказал Майер, - Прямо сейчас. Доверяю командование операцией Вам, штурмбаннфюрер.
Шульц удивленно поглядел на коменданта.
- А Вы, герр Майер?
- У меня важное дело. Связанное с этим телом.
Шульц заглянул в салон. Лицо штурмбанфюрера омрачилось. Губы сжались в бледную нитку.
- Это Розенфельд, ювелир. Я узнал его. Что этот еврей Вам пообещал?
Майер выпрямился.
- Полет на Луну, Дитрих. Знаете такую идиому из жаргона нашего контингента?
Рука Шульца как бы невзначай опустилась к кобуре.
- Вы не можете...
- Вы, в самом деле, ничего не понимаете?- тихо сказал комендант, - Все кончено, Дитрих. Все кончено.
На лице Шульца появилось выражение глубокого омерзения, будто он заметил, что вступил в дерьмо. Штурмбанфюрер убрал руку с кобуры.
- Вот так в трудный момент выясняется, кто в Движении из шкурных соображений. Я бы, не задумываясь, пристрелил Вас сейчас, но знаю, какая жалкая жизнь Вас ожидает. Вы же понимаете, что через год - ладно пять, да хоть десять! - мы вернемся в Париж и возьмем Москву. И тогда - да еще раньше, Вы пожалеете, что струсили, поймете, что продешевили, опрометчиво показав свое истинное лицо. Можете ехать со своим евреем и своим саквояжем к американцам, русским, к чертовой матери. Сделаем все без Вас в лучшем виде...
Ворота лагеря скрылись далеко позади. Автомобиль подпрыгивал на ямах и разбрасывал мелкую весеннюю грязь.
Комендант хмуро глядел на неухоженную дорогу, придерживая руль левой рукой. Правая время от времени подносила ко рту фляжку с коньяком.
- Герр комендант, - раздался слабый голос с заднего сиденья, - Может быть, сейчас, когда нас никто не видит, Вы развяжете мне руки? Я их уже не чувствую, а они нам с Вами еще пригодятся. Для того, чтобы разблокировать корабль, требуются некоторые манипуляции.
На губах коменданта появилась злая ухмылка.
- Разумеется, я полностью доверяю Вам и Вашей верности нашему соглашению, дорогой Микромег. Но что, если Розенфельд на мгновение возьмет тело под контроль? Тогда мне придется Вас убить. Кстати, а что думает обо мне Розенфельд?
С заднего сиденья послышалось только тяжелое дыхание.
- Вряд ли Вы отключили его сознание полностью. Вам ведь нужны его знания и опыт. Значит, Вы в курсе его размышлений. Ну, не трусьте, пришелец. Это же его мысли, а не Ваши.
Сзади раздался звук, как будто сдулся воздушный шарик.
- Он считает Вас зверем, герр комендант, - глухо сказал гефтлинг, - И Ваших подчиненных считает зверями. Бешеными животными.
Майер моргнул, вытер слезящиеся глаза рукой в перчатке.
- Какое странное совпадение. А мы считаем животными его самого и ему подобных. Не находите это забавным, господин Микромег? Как только люди стали относиться друг к другу как к мыслящим волкам и крысам, к нам прилетел настоящее разумное существо иного биологического вида. Ну, что Вы молчите, Микромег?
- Я же объяснил Вам, - ответил гефтлинг, - В сущности, я потому и прилетел сюда.
Майер отхлебнул коньяка, закашлялся.
- А Вам не приходило в голову, Микромег, что на самом деле Вы ниоткуда не прилетали? Вы - еврей Розенфельд, не выдержавший страданий и спятивший от ужаса и безысходности. Вообразивший себя инопланетянином, который находится в концлагере Третьего рейха по доброй воле и исключительно ради развлечения. Способным в любой момент покинуть истерзанное тело заключенного и переместиться в другое сильное, здоровое и свободное. Или вовсе никуда не перемещаться, а обратиться в бесплотный дух. И перестать быть узником, перестать быть евреем. Это ведь очень вероятно и логично. В моем лагере многие сошли с ума - и узники, и охранники.