Раздумывая, она продолжала машинально выкладывать карты. Вдруг в глазах у нее посветлело. Она глянула повнимательнее – да. Тревожиться нечего. Карты яснее ясного показывали, что клиент ее, получив наследство, через месяц-другой погибнет внезапной и насильственной смертью. Так что он был вполне подходящим супругом.
Майра не стала терять времени.
– Вы, – сказала она, – судя по всему, стоите на перепутье. На одном пути вас ждут горе, нищета, болезни, отчаяние, тюрьма...
– Пойду другим путем, – сказал молодой человек.
– Это очень рассудительно с вашей стороны, – сказала Майра. – Но должна вам сообщить, что тут все не так-то просто. Другим путем, который ведет к богатству и счастью, вы можете идти лишь рука об руку с достойной женщиной. Есть у вас на примете достойная женщина?
– Эх, едриттвою! – расстроился клиент.
– Да, это жаль, – сказала Майра. – Потому что если вы найдете такую и если она брюнетка, недурна собой и носит тридцать пятый размер обуви, то вам только и нужно жениться на ней, и ваше будущее обеспечено. Совершенно обеспечено. Вот посмотрите. Деньги, деньги, деньги – это все вам от близкого человека. Да, но при условии, что вы женитесь на ком следует. Смотрите – это вы в отеле «Уолдорф-Астория». Это – во Флориде, Палм-Бич. Вот – в Саратоге, на курорте. Ого! Какой выигрыш на скачках!
– Леди, а леди, – сказал клиент. – Вы какой номер носите?
– Ну, – улыбнулась Майра, – могу и тридцать четвертый. Но обычно...
– Слышь, крошка, – сказал он, ухватив ее за руку. – Нам с тобой по пути. Вот смотри, видала?
Он скрестил пальцы другой своей руки и показал ей эту эмблему супружеского счастья.
Майра подавила дрожь.
«Когда он умрет, – подумала она, – мне достанется миллион, я заведу себе молодого киноактера, и все забудется!» Вскоре они поженились и сняли лачугу в трущобах Лонг-Айленда. У Лу были свои веские причины не болтаться на глазах у властей. Майра ездила гадать миль за двадцать, и ее засаленная колода кормила обоих – доколе смерть их не разлучит, оставив ее богатой вдовой.
Время шло, наследство не объявлялось, и громила муж начал горько попрекать ее. Мозгов у него в голове было очень мало, терпения меньше, чем у ребенка, и вдобавок он заподозрил, что его женили обманом. Был он также не чужд садизма.
– Может, ты вовсе и не та, на которой надо было жениться, – говорил он, изукрасив ее синяками. – Может, ты вовсе и не тридцать пятый носишь. Может, ты носишь тридцать шестой. Денег никаких не видать, а ты вон вся изукрашенная. Ни кожи, ни рожи – одни синяки. Кончай волынку, давай мне развод.
– Не дам, – говорила она. – По-моему, браки совершаются на небесах.
Разгорался спор: он утверждал, что, по его сведениям, дело обстоит как раз наоборот. В конце концов, у него мутилось в голове от собственной тупости; он с руганью швырял жену оземь и выбегал во двор, где выкапывал глубокую яму, смотрел в нее до упаду и снова закапывал.
Шли месяцы, и Майра сама стала сомневаться, уж не подвела ли ее на этот раз Васкальская система.
«Вдруг никакого наследства так и не будет? А я-то хороша: миссис Кинг Конг, кормилица семьи. Пожалуй, все-таки вернее бы развестись».
Такие вот пораженческие настроения овладели ею в один сумрачный зимний вечер, когда она брела домой с парома. У себя на заднем дворе она провалилась в глубокую яму, вырытую ее придурковатым мужем. «Все, хватит», – подумала она.
Лу сидел в убогой кухоньке и расплылся ей навстречу в невиданной улыбке.
– Привет, милашка, – сказал он. – Как дела у моей лапушки женушки?
– Никаких милашек, – обрезала она. – И никаких женушек-лапушек. Не знаю, что за муха тебя, скотину, укусила, но у меня все решено. Пожалуйста, получай развод.
– Да что ты, сладушка, – сказал он. – Я это просто шутки шутил. Нипочем я с тобой не разведусь.
– Не ты, так я с тобой разведусь, – сказала она. – Давай без разговоров.
– А это надо, чтоб были причины, – сказал ее муж, нахмурившись.
– Причины есть, – сказала она. – Только заголюсь, покажу судье свои синяки – и живенько получу развод. Мое дело верное.
– Ты вот что, – сказал он. – Погляди-ка, тут тебе письмо. Может, еще раздумаешь.
– Ты почему его распечатал? – спросила Майра.
– А поглядеть, чего там внутри, – простодушно признался он. – Да ты почитай, почитай.
– Дядя Эзра умер, – сказала Майра, пробегая глазами по строчкам. – И завещал полтора миллиона долларов – МНЕ! Ух ты, ничего себе старик накопил! Да, а карты-то, значит, соврали. Наследство тебе выпадало.
– Чего там, – сказал Лу, поглаживая ее шею. – Муж и жена – одна сатана, верно?
– Нет уж! – радостно воскликнула Майра. – Богатая! Свободная! Пока нет, ну, за этим дело не станет.
– А мне чего делать? – спросил муж.
– Пойди залезь на дерево, – посоветовала Майра. – Тебе в самый раз по деревьям лазать.
– А, ну я так и думал, – сказал он, плотно обхватив ее горло. – Доллар у меня зажилила за гаданье, ах ты! Ладно, не хочешь по-хорошему, давай как по писаному. Значит, после смерти близкого человека, а? Нет, не соврали карты!
Майра не успела ни поблагодарить его за оправдание Васкальской системы, ни предупредить о внезапной насильственной смерти, которая его ожидала.
НЕВИДИМАЯ ТАНЦОВЩИЦА СО СТРЕТФИНА
В Коннемаре я снова добрался до Боллимолли и снова снял номер в гостинице «Дойл». Распаковал сумки. В номере пахло океаном и сырыми полотенцами. В камине скопилась горка песка – осыпался с чьих-то ботинок. За окном стемнело, в дюнах куражился ветер, терзал поверхность океана. Я спустился в бар.