С другими мотивами полиция и вовсе не могла выступить. Полное отсутствие. Оба мы – и он, и я – вели образ жизни простой, заурядный, обыденный, открытый как книга. А полиция с чем выступила? Не могла отыскать того, за отыскание чего ей платят деньги. За это она решила послать человека в камеру смертников. Дальше ехать некуда.
– Звучит странновато, – заметил я.
– Да, – поддержал он с пылом. – Вот именно странновато. Они получили то, чего добивались: девять присяжных проголосовали за оправдание, трое – против, и тем самым полицейские уберегли честь мундира. Там еще оставался простор для намека, что они с самого начала вышли на верный путь поисков. Но можете себе представить, на что с тех пор похожа моя жизнь! Если вас, друзья, когда-нибудь постигнет нечто подобное, – удавитесь в камере в первый же вечер.
– Не надо так говорить, – возразил Логан. – Послушайте, вам пришлось нелегко. Хуже не бывает. Но черт возьми! Эта полоса кончилась. Теперь вы здесь.
– И мы здесь, – прибавил я. – Если это служит хоть слабым утешением.
– Служит ли утешением? – сказал Рид. – О Господи, да знали бы вы, каким еще утешением! Я никогда не смогу вам рассказать. Не горазд я на такие речи. Поймите, я затаскиваю вас в эту трущобу, а вы единственные из всего человечества относитесь ко мне по-человечески, и я на вас выплескиваю всю эту муть и даже не предлагаю ничего спиртного. Ну ладно, сейчас я вас угощу; уж этот-то напиток вам понравится.
– Я бы с удовольствием хватанул виски со льдом, – сказал Логан.
– У меня найдется кое-что получше, – заверил Рид, направляясь в кухоньку. – У нас там в Джорджии, в нашем медвежьем уголке, есть свой фирменный коктейль. Но только его надо приготовить по всем правилам. Минуточку погодите.
Он скрылся за кухонной дверью, и мы услышали, как хлопают пробки, гремят бокалы, что-то наливается и переливается. Покуда это происходило, Рид по-прежнему переговаривался с нами через порог.
– Хорошо, что я вас сюда затащил, – говорил он. – Я рад, что все выложил вам начистоту. Вы не представляете, что это значит – когда тебе верят, когда тебя понимают. О Господи! Я словно воскрес.
Он появился с тремя доверху налитыми высокими бокалами на подносе.
– Вот попробуйте, – сказал он не без гордости.
– За дни грядущие! – провозгласил Логан. Мы отхлебнули и приподняли брови в знак одобрения. Содержимое бокалов походило на некий вариант горячего напитка из хереса и сильно отдавало мускатным орехом.
– Нравится? – обеспокоенно вскричал Рид. – Немногим известен этот рецепт, и уж совсем мало кто умеет хорошо смешать. Существуют два или три ублюдочных варианта, которые готовит какое-то жалкое дурачье... позор для Джорджии, да и только. Да я готов... я готов вылить их помои им же на голову. Подождите минутку. Вы люди взыскательные. Да, клянусь Господом, взыскательные! Дам вам возможность самим судить.
С этими словами он опять метнулся в кухоньку и принялся еще ожесточеннее греметь бутылками, все еще несвязно переговариваясь с нами, восхваляя ортодоксальный вариант напитка и предавая анафеме все подделки.
– Вот, пожалуйста, – сказал Рид, появляясь с тремя бокалами, на поверхностный взгляд очень похожими на предшествующие, но с другими специями. – В этих ублюдочных порциях нет мускатного ореха, а есть сушеная от него шелуха да еще имбирь. Берите. Пейте. Сплевывайте на ковер, если угодно. Я смешаю настоящий, чтобы заглушить у вас во рту привкус вот этого. Вы только попробуйте. Вы только скажите, что вы думаете о варваре, который утверждает, будто это и есть фирменный напиток Джорджии. Давайте же. Высказывайтесь.
Мы прихлебнули. Никакой такой особой разницы. Тем не менее ответили мы так, как от нас и ожидалось.
– Ты как считаешь, Логан? – сказал я. – Вот в первом, бесспорно, что-то такое было.
– Бесспорно, – подхватил Логан. – Первый – это вещь.
– Вот, – сказал Рид, и лицо его побагровело, а глаза засверкали словно раскаленные уголья. – А этот – свиное пойло. Человеку, который именует это фирменным напитком Джорджии, нельзя доверить даже изготовление гуталина. Здесь отсутствует мускатный орех. А ведь весь секрет в мускатном орехе. Человек, который обходится без мускатного ореха!. . Да я б его!. .
Он потянул к подносу обе руки, чтоб унести на кухню, и тут обе собственные ладони попали ему в поле зрения. Он уселся как ни в чем не бывало и принялся их разглядывать внимательным образом.
КИНО ГОРИТ
Я дремал на песке Малибу и грезил о деньгах, как вдруг услышал одинокий крик. Это была всего-навсего чайка, стремительная снежинка в жарком бесцветном небе, но из-за крыльев, белизны и глубокого пессимизма в ее крике я подумал, что, может быть, это мой ангел-хранитель.
Тут черный телефон подал свой лживый голос из мрачных глубин прибрежного домика, и я повиновался. Звонил, разумеется, мой агент.
– Чарлз, я организовал тебе деловую встречу. Ты сегодня приглашен на обед. Слыхал о человеке по имени Махмуд?
– Он турок?
– Не исключено.
– Не слыхал.
– Не стану скрывать, Чарлз, я тоже не слыхал. Но ты уж мне поверь, он человек надежный. У него есть деньги, новые идеи, потрясающие организаторские способности – все что надо.
– Чего ему от меня надо?
– Всего.
– Не слишком ли много?
– Вот что, Чарлз, этот малый хочет делать кинокартины. Кинокартины надо ставить, Чарлз, и писать для них сценарии. А этот малый...