– Действительно. Но дай я шепну тебе на ушко. – Господи! Ушко как раковина! Прелестная розовая раковина! – Я хотел сказать: помни, что ты талантлива. Вчера вечером тебя только-только открыли. Сегодня ты то, что есть сегодня. Ты быстро проявляешь себя. Мысли в крупном масштабе. Никому не давай сковывать твой стиль. Даже Махмуду.
– Ни за что не дам. Ради искусства. Оно священно.
– Молодец!
Когда они вошли в номер, мистер Махмуд сжал обе ее руки в своих.
– Очень, очень мило со стороны очень, очень прелестной дамы навестить бедного старого кинопромышленника в его трущобе в «Биверли-Ритц»!
– Ники, Чарли придумал мне роль, Джульетту, но гораздо лучше.
– Отлично. А кого вы метите на роль Ромео, дорогой Ритим?
– Да кого угодно.
– Он должен карабкаться по фасаду небоскреба, Ники. Чтобы я могла сыграть сцену на балконе с розой в руках.
– А вашим голливудским героям-любовникам это под силу, Ритим? Они ведь все не так молоды, как хотелось бы.
– Конечно. Вскарабкаются куда угодно. И вот еще что, при создании роли надо выработать кое-какие черты Жанны д'Арк. Она спасет Нью-Йорк.
– От чего?
– От гангстеров. А знали бы вы, из-за чего зритель валом повалит.
– Ну?
– В фильме будут стрелять настоящими пулями.
– Эх, Ритим! Полно, полно! В конце концов, знаете ли, в каждой игре есть свои правила. Даже я...
– Выслушайте меня! – вскричал я. – Этого требует роль. Ты согласна, Белинда? Как может она вжиться в образ, выложить всю себя, если вы жалеете для нее пули?
– Мне кажется, пули должны быть настоящие, Ники.
– Конечно, – настаивал я. – Вы думаете, стала бы Теда Бара играть Клеопатру без настоящих жемчужин?
– Играла же без настоящего аспида, – ухватился за соломинку Махмуд. Этот довод я разбил: – Аспид был настоящий, только старый. С вырванными зубами. Можете употребить старые пули. Можете даже пригласить старых гангстеров, а потом пустить слух, что они умерли от разрыва сердца.
– Вы что-то решительно настроились, дорогой Ритим.
– Решительно? Дайте мне добраться до павильона!
– Может, там будет паркетный пол?
– Все может быть, – ответил я подавленно. – Может быть, мы будем стрелять холостыми патронами. Может быть, я пойду за настоящими жемчужинами. Потому что я хочу придать роли некоторые черты Клеопатры, когда ее приносят закутанную в ковер.
– Пожалуйста, дорогуша. Автор у нас талантливый, Белинда.
– Чарли в порядке, вот только быстро уступает. Ну пожалуйста, Ники, мне хочется настоящих пуль.
– Вот что, – объявил я. – Я пойду куплю жемчуг. А вы тут пока все обговорите.
На обратном пути меня одолевали дурные предчувствия. Не слишком ли далеко я зашел? Жемчужины казались слишком вульгарными. Я решил отправиться сначала к себе в номер и посмотреть, что получится, если вынуть две-три самые крупные. Когда я шел по коридору, лифт с гуденьем опустился вниз. Оттуда вышел мистер Махмуд. Одними губами он произнес: «Она изумительна!» И его не стало.
Чуть позже я поднялся к нему в номер. Там в одиночестве сидела Белинда, обрывала лепестки орхидей.
– Похожи на конфетти, – сказала она. – По-моему, он о-очень ми-илый, ваш мистер Махмуд.
Про себя я отметил ее среднеевропейский акцент. Получила свои пули?
– Чарли, ты сделаешь так, чтобы я спасала город от Красного Флота. Настоящие снаряды.
– Правильно, Белинда, милая. Ник мировой парень. Он белый человек, Белинда. За ним стоит многое. Был бы я девушкой, я бы по Нику с ума сходил. Но не забывай: талант-то у тебя. Никому не давай сковывать твой стиль. Перед тобой блистательное будущее. Ты, может, думаешь, что купаешься в деньгах? Детка, это крохи по сравнению с теми деньгами, что у тебя еще будут, если только ты не дашь испортить себе стиль.
– Ты прав, Чарли. Это ведь искусство. Оно священно.
Вечером я застал Махмуда одного.
– Она изумительна, Чарлз! Но... послушайте...
– Да?
– Говорила ли она с вами о снарядах?
– Она сказала, что это вы с ней говорили о снарядах.
– Возможно, так оно и было. В приливе чувств. Тяжело, Чарли. Настоящие снаряды! Неприятностей не оберешься. Я не хочу, чтобы меня затаскали по судам.
– А вам-то что за дело?
– Мне дело до моих стремлений в области кино. Более того, Чарлз, мне не нравится ваш сценарий. Не сердитесь, старина. Сценарий великолепный, но мне он не нравится. Откровенно говоря, он слишком накладен.
Он не смотрел мне в глаза. Я видел: ему стыдно, что его миллионы не так уж неисчерпаемы. Я рассудил, что если одной из сторон, заключивших контракт, не чуждо подобное тщеславие, то у другой стороны еще есть надежда. Тут я стал его подначивать: – А я-то думал, что вы владеете всеми сокровищами мира. Я думал, вы надежная фигура. Есть ведь поговорка «Богат как дьявол».
Ему не хотелось откровенно признаться, что он не самый главный Дьявол. Он пробормотал что-то вроде «бюджет есть бюджет».
– Могу сделать вам вестерн, – саркастически предложил я. – Разоритесь на живую лошадь?
– Я уже разорился на живой капкан, дорогой Ритим.
– Может, вы и правы. Ладно, пойду набросаю что-нибудь начерно.
На другой день спозаранку я навестил Белинду.
– Ну вот, красотка, наш сценарий погорел. Пишу тебе историческую вещичку из жизни провинциального городка. Ты носишь такую здоровенную шляпу, знаешь, из тех, что закрывают все лицо.
– Чарли, не может быть! Я хочу, чтобы меня принесли в ковре, с тремя большими жемчужинами.
– Жемчужины исключаются, цыпочка. Мы перешли на режим экономии. Представляешь, даже снарядов не стало. Остались только ты да лошадь.