– Ну садись, место ж не купленное.
Пристроился Кощей рядом и забыл обо всем на свете, глядя в похожие на желуди глаза. В голове даже стихи сложились, он озвучил первые две строчки, надеясь, что новому знакомцу понравится:
– Сам придумал? – прищурился Лесовик.
– Птенец его знает, – ответствовал Кощей любимой присказкой.
– Какой птенец? – растерялся парень.
В душе Кощея пробудилась щемящая нежность.
– А тот самый, который из волшебного яйца вылупился, которое из утки, которая в зайце, а тот заяц в сундуке…
– Ладно-ладно, я просто так спросил! – замахал руками Лесовик. – Да и пора мне уже. Скотина некормлена еще.
– Скотина… – повторил Кощей и тут же вспомнил про Василису.
Тут же вскочил. Совсем о времени забыл.
– Может, свидимся еще, – грустно попрощался он с молодцем.
– Ага, – без особого энтузиазма откликнулся Лесовик.
С тех пор Кощей не упускал возможности пробраться в лес в надежде встретиться с зазнобушкой своею. Но тот словно в прятки с ним играл. Лишь пару раз еще видел его издалека и тягостно вздыхал. Чувствовал, что не по нраву он пришелся красавцу писаному.
И задумал Кощей дело недоброе… Вот только не знал, как и подступиться. Василиса проклятущая словно беду чуяла, накрепко замки запирала и следила, чтоб не убег куда. Но сегодня удалось царю сговориться с чернавкой жениной, чтобы та опоила ее сонным зельем. Он ей за это хрустальную иголку обещал – единственное, что не прикарманила себе Василиса и что хранил он в тайнике своем – личном нужнике. Отмыв хабарь, он всучил его счастливой девушке. Но Василису окаянную и зелье сонное не сразу взяло. Вон как волает, стены содрогаются.
В какой-то момент голос певуньи сорвался и перешел в храп. Почти тут же раздался топот, в дверь заглянула чернавка:
– Уснула государыня. Спешите, царь-батюшка.
– Век не забуду, голубица сизокрылая, доброты твоей! – запрыгал от счастья Кощей и ринулся из палат.
Пока добрался до избушки Яги, стоящей на отшибе от жилищ честного люда, с него семь потов истекло. Произнес заветные слова:
– Избушка-избушка, повернись к лесу передом, а к Кощею задом.
Избушка оторопело заморгала на него проемами окон.
– Ой, прости, перепутал. По привычке я, – смутился Кощей. – К лесу задом, к Кощею передом.
Избушка закряхтела, послушно поворачиваясь. Кощей с трудом влез внутрь и перевел дух.
– Кого привела нелегкая? – раздался ворчливый голос с полатей.
– Я это, старая.
– Кощеюшка! – Старуха оленихой слетела с печи и разинула беззубый рот в подобии улыбки. #288697596 / 03-дек-2020 – Касатик мой, как же ждала я долго! Уж не чаяла!
Кощей порадовался, что его род благодаря низкой температуре тела долго выглядит моложе и отвел взгляд от морщинистой кожи Яги.
– Слушай, мне помощь твоя нужна.
– Завсегда помогу! – засуетилась старая. – Может, сначала баньку растопить, обедом накормить и спать… уложить.
«Да уж, знаю я твое спать, – с опаской подумал Кощей. – Опоит любовным зельем и снасильничает еще».
– Нет, мне спешить надо. Васька моя скоро проснется.
– Вот змеюка подколодная, – изменилась в лице Яга. – Знаю я, как гнобит тебя, окаянная. Ну тады рассказывай, чу надо тебе.
Кощей наскоро рассказал, зачем пришел, а Яга тяжело вздохнула.
– Что ж, хоч и грустно мне тебя своими руками другому отдавать, но подсоблю я тебе, касатик мой. Вот зелье тебе. Свежее, недавно варила. Нужно, чтобы зазноба твоя выпила его. Заснет он опосля, а кого первого увидит, когда прокинется, того полюбит так, что мочи нет.
– Спасибо тебе, Ягушка!
На радостях Кощей сгреб старуху в охапку и, превозмогая отвращение, облобызал уста ее далеко не сахарные.
Сидел Кощей в своей опочивальне и мерно подвывал, невидяще глядя в стену. Вот ведь не зря люди добрые говорят: «Не рой яму другому…»
Кто ж знал, что с таким трудом выслеженный и подпоенный Лесовик вздумает бежать опрометью, а потом двинувшаяся на поиски мужа Василиса наткнется на него спящего в лесу.
Кощей слышал доносящийся из соседней комнаты женин бас:
– Миленький ты мой, возьми меня с собой…
А ей вторил тонехонький по-козлиному голосочек зазнобы его яхонтовой:
– Милая моя, взял бы я тебя…
Послышался смачный звук поцелуя и стены начали в очередной раз содрогаться.
Кощей горько зарыдал в тишине пустой опочивальни…
Кира Стрельникова
Дело о веретене.
- Ааааа!
Я подскочил, как укушенный, спросонья ничего не соображая, и схватился за меч, небрежно брошенный вечером на тумбочку около кровати. Пронзительный женский визг перебудил, по-моему, весь царский терем, да и немудрено: моя сестричка Марья-Искусница голосила не хуже Соловья-разбойника, особенно находясь не в духе. Проморгавшись и поняв наконец, что ничего серьёзного не случилось, я отпустил рукоять меча и подавил досадливый вздох: поспать больше не удастся. Ничего не оставалось, как сползти с кровати, натянуть штаны и рубаху, и отправиться выяснять, что заставило Марью поработать сегодня вместо петуха. Вообще-то, она любила поспать, и раньше одиннадцати было бесполезно соваться в горницу к сестричке - она могла и тапком швырнуть. В коридорах уже суматошно бегали слуги с выпученными глазами, косясь в сторону спальни Марьи - никто не решался войти первым. Зевнув и кое-как пригладив растрёпанные волосы, я толкнул дверь Марьиной светлицы.
- Маша, что случилось?
Искусница почему-то стояла на стуле, поджав ногу, ночная рубашка сползла с плеча, золотистая грива волос разметалась в художественном беспорядке, а взгляд больших серых глаз был устремлён в противоположный угол комнаты.
- Там была мышь!! - тонкий пальчик Марьи обвиняющее указал на угол. - Ваня, в моей спальне была мышь. Где Кот-Баюн? Зачем мы его держим и за что платим деньги, если первое, что я вижу, открыв глаза, это мышь?! Баба Яга божилась, что он избавит наш терем от этой серой гадости!
Я вздохнул и утомлённо покачал головой. В этом вся сестричка, Змеев Горынычей и кикимор болотных не боится, а от обычной мышки-полёвки впадает в дикую панику.
- Иван, ну чего ты стоишь! - Марья топнула ножкой, капризно скривив губки. - Иди, скажи Баюну, чтобы лучше выполнял работу! Иначе вернём обратно Яге!
- Из-за одной несчастной мышки столько шума, - я поморщился. - Маш, ты в следующий раз не визжи так громко, ладно? Я грешным делом подумал, к тебе опять Кощей в окно залез без твоего разрешения.
Марья-Искусница не соизволила ответить на ехидную реплику, с царственным видом сойдя со стула и усевшись на пуфик перед зеркалом. Подумаешь, неприступная красавица! Я пожал плечами и вышел из горницы. Только слепой и глухой в тереме, да и во всём городе, не знал, что голубоглазая краса только делает вид, что терпеть не может этого прохиндея, на самом же деле все были в курсе их страстного романа. Марьюшка питала нездоровую тягу к подобным хамоватым типам с ужасными манерами и наглым взглядом. Ну да, он её на руках носил и прощал все капризы, и даже как-то порывался набить мне лицо, потому что я в его присутствии невежливо ответил сестре.
Вернувшись, я привёл себя в порядок, и только собрался пойти, поискать Баюна, дабы передать просьбу Марьи, как ожило блюдечко с голубой каёмочкой. Золотое яблоко пару раз прокатилось по окружности, и появилось изображение заспанного писца батюшки, Проньки.