Даже новые римскіе учители сознаются, что обычая причащать мірянъ подъ однимъ видомъ хлѣба не было въ ихъ церкви въ первые двѣнадцать вѣковъ, а все-таки защищаютъ этотъ обычай разными толкованіями, вообще слабыми, а иногда и жалкими, какова, напримѣръ, сложенная ксендзами поговорка: «гдѣ тѣло, тамъ и кровь». Не грѣшно-ли стараться какою-либо поговоркою замять, закрыть слова Христа Спасителя! Не грѣшно-ли, не обидно-ли для народа христіанскаго, отнимать у него Кровь Христову! А сдѣлано это, должно быть, уже не по нерадѣнію только, какъ ввелись опрѣсноки: нѣтъ! тутъ, должно быть, былъ такой разсчетъ, съ какимъ служба Божія облечена въ латынь, т. е. чтобы побольше отличить, показать превосходство ксендзовъ предъ народомъ, давъ право имъ однимъ причащаться Тѣла и Крови Христовой. Таковъ духъ папства и латинства! — У дѣтей, которыхъ такъ любилъ Іисусъ Христосъ, какъ еще невинныхъ, незлобивыхъ, что ставилъ даже въ примѣръ взрослымъ, Римская церковь совсѣмъ отняла Тѣло и Кровь Христову, такъ что, если они умираютъ до извѣстнаго возраста, то умираютъ ни разу не причастившись Св. Таинъ, а это причащеніе есть для насъ — въ жизнь вѣчную. Въ древней Христіанской Церкви причащали и дѣтей; причащали ихъ въ Римской церкви (до Х-го и даже ХІІ-го вѣка), пока не стала она выдумывать своихъ новыхъ порядковъ.
В: Откуда вышелъ у латинянъ обычай совершать миссу тайно, шопотомъ и приличенъ-ли онъ?
О: Думаютъ, что этотъ обычай вышелъ отъ упадка благочестія въ народѣ и нерадѣнія ксендзовъ. Такъ какъ пѣтая литургія гораздо длиннѣе читаемой, то ради поспѣшности и стали совершать послѣднюю, особенно въ будни. Думаютъ также, что тутъ дѣйствовалъ давній обычай латинскій — закупать миссы, побуждавшій ксендзовъ стараться побольше совершить литургій въ извѣстный срокъ, потому укорачивать ихъ чтеніемъ. Обычай этотъ противенъ духу Православной Церкви: обѣдни закупной, т. е. совершаемой именно только для закупившаго, быть не можетъ, ибо безкровная жертва, совершаемая на литургіи, есть жертва о всѣхъ и за всѣхъ. Православные христіане подаютъ имена свои или умершихъ сродниковъ для поминовенія на литургіи, иногда даже каждый день или на цѣлый годъ, даже на вѣчное поминовеніе, но никто изъ нихъ не думаетъ, что литургія, на которой поминаютъ ихъ, принадлежитъ, такъ сказать, имъ. Можетъ быть также, обычай закупныхъ миссъ, если не произвелъ, то распространилъ, усилилъ другой латинскій обычай — совершать на одномъ и томъ же престолѣ нѣсколько миссъ въ одинъ день. (Сами латинскіе писатели сознавались, что крайнему усиленію означеннаго обыкновенія способствовалъ именно обычай — служить миссы по закупу /кардиналъ Бона/). Это также неосновательно, ибо съ древнихъ временъ въ Церкви на одномъ престолѣ въ одинъ день совершалась одна литургія — въ знакъ единства Христовой жертвы принесенной разъ и навсегда, и служащей основаніемъ безкровной жертвѣ — приносимой на литургіи. — Впрочемъ, какъ бы ни возникъ обычай тайной миссы, вѣрно то, что и онъ явился поздно и только на Западѣ, и сталъ распространяться особенно съ тѣхъ поръ, какъ распространено было правило служить миссу непремѣнно на латинскомъ языкѣ. Какъ народъ не понималъ этого языка, то и не для чего казалось совершать литургію во всеуслышаніе. Такъ одно злоупотребленіе ведетъ за собою другое! Въ связи съ этими обыкновеніями находится и слѣдующій обычай латинянъ.
В: Почему введенъ этотъ обычай у католиковъ и какъ судить о немъ?
О: Введенъ этотъ обычай опять потому же, что литургія совершается у католиковъ по-латыни. Такъ какъ при этомъ народъ не могъ принимать участія въ общемъ богослуженіи, общей церковной молитвѣ, то и составлены нарочныя книжечки на народномъ языкѣ, чтобы по нимъ каждый молился самъ по себѣ. Разумѣется, нельзя сказать, чтобы въ этой особной или частной молитвѣ не выражалось, не питалось набожное христіанское чувство. Но такъ какъ литургія есть общественное богослуженіе и совершаемое въ ней таинство Причащенія выражаетъ наше общеніе во Христѣ, какъ членовъ единаго тѣла, у коего глава — Христосъ, то не сообразнѣе-ли молиться здѣсь такъ, какъ бы мы составляли единое тѣло, единую душу, молиться единымъ сердцемъ и едиными устами? И для чего мы и собираемся въ церковь, если не для единомысленной и единогласной молитвы, какъ собирались и какъ молились и первенствующіе христіане въ духѣ братства и единенія во Христѣ. Даже великіе подвижники, жившіе въ пустыняхъ и вертепахъ, собирались въ урочныя поры для общей, единодушной и единоустной молитвы, зная, что такая братская молитва особенно угодна Богу и сильна предъ Нимъ. Правда, молитовники (олтажики) католическіе бываютъ приспособлены къ содержанію литургіи, такъ что, читая ихъ, молящіеся участвуютъ въ общихъ литургійныхъ молитвахъ, воззваніяхъ. — Подобные молитвословы употребляются иногда и православными христіанами, которымъ, впрочемъ, удобнѣе при этомъ сливать свою молитву съ литургійнымъ богослуженіемъ, совершаемымъ на понятномъ языкѣ и непремѣнно во всеуслышаніе, а не шопотомъ. Но далеко не всегда именно такіе молитвословы употребляются католиками во время литургіи. Часто, если еще не чаще, бываютъ въ это время въ рукахъ ихъ общіе сборники разныхъ молитвъ, литаній, хотя добрыхъ и назидательныхъ, но не приспособленныхъ именно къ литургіи, такъ что эта важнѣйшая часть христіанскаго богослуженія все-таки какъ бы исчезаетъ для нихъ, и во время миссы они все-таки молятся особнякомъ, съ особеннымъ какимъ-либо прошеніемъ (интенціею), обѣтомъ и притомъ очень часто бываютъ и обращены совсѣмъ не туда, гдѣ служится мисса. Во всякомъ случаѣ, молитвословы никогда не могли замѣнить богослуженія на понятномъ языкѣ и во всеуслышаніе, ибо всегда было несравненно болѣе неумѣющихъ читать, чѣмъ умѣющихъ. А богослуженіе, какъ вообще вѣра — не для грамотныхъ только, а для всего христіанскаго народа. Правда, ксендзы позаботились и о простомъ народѣ, составивъ для него на народномъ языкѣ пѣсни, стихи, которые легко изучиваются по слуху и поются народомъ между прочимъ — и при литургіи, особенно читанной, какъ это было и у уніатовъ. Пѣсни эти сами по себѣ — доброе дѣло. Доброе дѣло и то, что онѣ поются всѣмъ народомъ, мужчинами и женщинами. Это именно церковное, братское пѣніе. Но пѣсни эти не приспособлены къ литургіи и поются безъ вниманія къ ней: ксендзъ служитъ миссу самъ по себѣ, не слушая пѣнія народа, а народъ поетъ самъ по себѣ, не слушая ксендза: словомъ, тутъ не достаетъ единства литургійной молитвы. Потому если пѣсни эти хороши для времени до и послѣ литургіи, вообще для другихъ богослужебныхъ собраній, то они все-таки не замѣняютъ для народа богослуженія — литургіи, скрывающейся для него въ латинскомъ языкѣ, шопотѣ ксендза, да еще игрѣ органиста.