Сидящий за ее спиной, Ренни вцепился в нее обеими руками. Он еще плотнее прижался, когда она миновала мост и резко свернула в лабиринт улиц на противоположном берегу. Скорости она не снижала. Времени, отпущенного им, оставалась все меньше.
- Сейчас направо! - прокричал ей в ухо Ренни. - Проедем четыре квартала. Потом придется пешком.
Сейхан повиновалась. Другого проводника у нее не было.
Спустя несколько мгновений, они уже выбегали на Муфтар, старейшую пешеходную аллею, разрезавшую Латинский квартал узкой и извилистой полосой. От зданий по обе стороны улицы веяло глубокой стариной. Нижние этажи были реконструированы в кафе, пекарни, сырные лавки, блинные, а лотки с натуральными продуктами буквально выплеснулись на улицу. Со всех сторон продавцы навязывали свои товары, покупатели в ответ шумно торговались.
Сейхан проталкивалась сквозь эту суматоху, попутно отмечая и доски с меню, и огромные залежи хлеба за окнами. Задыхаясь, она втягивала в себя мускусный чад крошечных сыроварен и ароматы, исходившие от цветочных прилавков под открытым небом.
Еще ее не покидало осознание того, что находится под этой живой сумятицей: затхлый некрополь из костей шести миллионов парижан, в три раза превышающий численность населения наверху.
Из-за своих длинных ног Ренни шел первым. Его тонкая фигура с легкостью находила путь в этом столпотворении. Он все время оглядывался назад, чтобы убедиться, что не потерял ее.
Там, в отеле, свою одежду он обнаружил в стенном шкафу: рваные джинсы, армейские ботинки и красная майка с портретом мятежного Че Гевары. Ко всему прочему, они оба надели шарфы, чтобы скрыть свои стальные ошейники.
Пока одевались, Сейхан обрисовала их положение, каким образом их жизни зависят от поиска в катакомбах пропавшего сына историка. Ренни выслушал, задав лишь несколько вопросов. В глазах его, за пеленой ужаса, она заметила проблеск надежды. Она предположила, что его решимость в малой степени связана со спасением собственной жизни, в большей, наверняка, с возможностью найти свою любимую, Джоли.
Прежде чем натянуть майку, он неловко указал под свою правую лопатку. Там участок вытатуированной карты нанесли сравнительно недавно, плоть оставалась все еще красной и воспаленной.
- Это то, что Джоли обнаружила, туда она направилась и пропала.
Именно сюда они сейчас и держали путь, ведомые лишь наитием, готовясь пойти по следам его подруги.
Клод Бопре также считал важным местонахождение Джолин. Ее исчезновение совпадало по времени с тем днем, когда он последний раз видел сына. Перед своей пропажей Габриэль намекнул отцу о предполагаемом месте сбора Веннарда и других членов культа для проведения обряда очищения. Район был тем же самым. Поэтому, когда Клод прослышал о поисках Ренни своей пропавшей подруги в этой местности, он выдвинул свои шахматные фигуры одновременно: скромного проводника и смертельную охотницу.
И эти двое, теперь неразрывно связанные друг с другом, направлялись к потайному входу в катакомбы. Ренни выложил все, что знал о подземной сети склепов и тоннелей. О том, что темные миры, расположенные под ярким Городом Огней, некогда в старину были карьерами и назывались les carrieres de Paris. Древние раскопки, ведшиеся на глубине с десятиэтажный дом, образовали огромные полости и отходящую от них двухсотмильную запутанную сеть туннелей. Разработки когда-то велись в предместьях города, но со временем Париж вырос и так раскинулся поверх старых лабиринтов, что теперь половина столицы находилась над шахтами.
Затем, в восемнадцатом веке, городские власти распорядились, чтобы переполненные кладбища в центре Парижа были раскопаны. Миллионы скелетов - некоторые аж тысячелетней давности - были бесцеремонно скинуты в карьерные туннели, где их разломали и побросали как дрова. По словам Ренни, немало самых известных исторических фигур Франции погребены там: от лиц королевской династии Меровингов до героев Французской революции, от Кловиса, первого короля страны, до Робеспьера и Мари Антуанетты.
Однако задачей Сейхан поиск мертвых не являлся.
Ренни наконец свернул с главной магистрали и нырнул в узкий проулок между кофейней и кондитерской.
- Сюда. Вход, о котором я говорил Вам, впереди. Друзья - парни из катафилов - должны были оставить для нас кое-какую снарягу. Мы всегда помогаем друг другу.
Проход сузился настолько, что пришлось пробираться по нему поодиночке. Заканчивался он небольшим двориком в окружении многовековых зданий. Некоторые окна были заколочены, другие демонстрировали некие признаки жизни: жалобно попискивала маленькая собачка, сушилось белье на веревках, какая-то мелюзга наблюдала за ними из-за занавески.
Ренни подвел ее к крышке люка, прятавшейся в затененном углу двора. Он выудил лом из-за мусорного бака, и вместе с ним две шахтерские каски с прикреплеными впереди лампами.
Он указал за бак.
- Они оставили нам еще пару фонарей.
- Твои КАТАФИЛЫ?
- Ага. Мой приятель исследует подземелье Парижа, - сказал он, немного выпячивая гордость, провинциальный говор стал более заметен. - Мы со всех уголков мира, разные по жизни. Некоторые шарятся по старому метро или канализационным коллекторам, других притягивают заполненные водой шахты, которые выводят в затопленные помещения глубоко внизу. Но большинство - типа Джоли и меня - привлекают не нанесенные на карту уголки катакомб.
Он замолчал, тревога тяжким грузом легла на его плечи, явственно просматривалась озабоченнось судьбой своей подруги.
- Давай открывать уже, - сказала Сейхан, понуждая его шевелиться.
Она помогла сковырнуть крышку люка и откатить ее в сторону. Металлическая лестница, крепившаяся болтами к стене колодца, вела в темноту. Ренни затянул ремешок на своей каске. Сейхан предпочла фонарик.
Она бросила яркий луч в глубину.
- Она ведет вниз к давно заброшенной секции канализационной системы, берущей свое начало с середины 1800-х годов, - сказал Ренни, забираясь на лестницу.
- Канализация? Я думала, мы собрались в катакомбы.