– Тогдашнее оборудование было очень несовершенно, – сказала Анна. – Микроскопы в те времена были не более чем грубыми поделками, в то время как сейчас это очень точные инструменты.
– Это общепринятый аргумент, – кивнул Дарвин, – но, по‑моему, возможно и иное объяснение.
– Какое же?
– Моя аргументация, мадам, базируется на наблюдениях за голубями.
Анна недоуменно моргнула.
– Голубями, мистер Дарвин? Птицами? – она прикусила губу. – Этими мерзкими тварями, что пачкают статуи?
– Нет, Ваше Величество, не за дикими голубями, за домашними. Которых разводят специально. К примеру, несколько столетий назад одному сквайру из Суссекса взбрело в голову вывести черного голубя из стаи серых.
– А зачем ему понадобился черный голубь?
– Для меня это также осталось загадкой, мадам; однако исторические записи говорят об этом факте совершенно отчетливо. Он решал эту задачу, отбирая из стаи самых темных особей и скрещивая их между собой. Из поколения в поколение птицы становились все темнее и темнее, и в наши дни потомки того сквайра хвастают голубями, черными, словно уголь.
– Хвастают?
– При каждом удобном случае.
Дарвин схватил со стола бутерброд и одним движением забросил его в рот. Он настолько увлекся беседой, что, по‑видимому, забыл, с кем сидит за одним столом. Тем лучше, подумала Анна, не будет бояться сболтнуть лишнее.
– Нам известны общие принципы селекции в животноводстве, – сказала она. – Но какое они имеют отношение к папистам?
– Ваше величество, в течение последних пяти столетий паписты подвергались в точности такой же обработке… как, впрочем, и Искуплённые. Задумайтесь, мадам. В любой популяции индивидуумы отличаются друг от друга по множеству признаков: голуби того сквайра, к примеру, отличались разной степенью пигментации своего оперения. Целью селекционного процесса является усиление какой‑то характеристики путем контроля над воспроизводством: вы даёте размножаться только самым тёмным голубям и исключаете из этого процесса более светлые особи. Таким образом, выбранный признак с каждым поколением становится все более и более ярко выраженным.
– Вы говорите о голубях, мистер Дарвин.
– Нет, мадам, – торжествующе возразил он, – я говорю о папистах и Искуплённых. Давайте предположим, что во времена Патриарха Септуса у некоторых людей в крови встречались почти необнаружимые змеевидные аналоги – совершенно случайное явление, точно так же, как у некоторых людей волосы вьются, а у других – нет.
Анна открыла было рот, чтобы заметить, что вьющиеся волосы – вовсе не случайное явление, но решила пока промолчать.
– Итак, – продолжал Дарвин, – как повели себя люди той эпохи? Некоторые видели крошечных, почти незаметных змей; другие их не видели. Те, что видели, стали говорить: «Это подтверждает незыблемое Слово Матери‑Церкви». Те, кто ничего не видел, заявили: «Писание нельзя понимать буквально – истинно верующие найдут истину в своем сердце». И схизма расколола мир, и одна его половина пошла войной на другую.
– Да, мистер Дарвин, нам это хорошо известно.
– Тогда, мадам, вам должно быть известно и то, что случилось впоследствии. Раскол в делах веры привел в расколу между людьми. Паписты стали жениться только на папистках. Искуплённые искали себе супругов среди Искуплённых.
– Естественно.
– Вследствие этого, – с нажимом произнес Дарвин, – те, кто видел так называемых змей в своей крови, женились на тех, кто обладал такой же особенностью. Те же, кто не видел змей, женились на тех, кто змей так же не видел. Стоит ли в таком случае удивляться тому, что змеи в крови папистов из поколения в поколение становились все более заметны? И, в то же время, все менее и менее вероятным становилось их появление в крови Искуплённых? Ведь это то же самое селекционное разведение, мадам. Паписты отличаются от нас не потому, что Дева отметила их печатью своего благословения; они сами сделали все, чтобы отличаться от нас. Чтобы усилить это отличие. И Искуплённые не имеют в своей крови змей по той же самой причине. Это просто побочный эффект матримониальных предубеждений наших предков.
– Мистер Дарвин, – ошеломленно проговорила Анна, – как вы можете! Неудивительно, что паписты обозлены на вас не меньше ваших соотечественников. Предположить, что священный Божий знак – не более чем случайный эффект… – у королевы перехватило дыхание. – Сэр, это просто непристойно.