За ее спиной потрескивающий голос капитана из динамика приносил извинения.
— Прошу вас сохранять спокойствие и делать то, что вам скажут. Опасности нет никакой.
Надо отдать Илейн должное, она, как часто бывает с нервными людьми, в минуты опасности могла быть собранной и отважной. Конечно, это была процедура для аварийной посадки; о ней я читала в инструкции прошлым вечером. Я не знала, поняла ли это Илейн, но она держалась бодро и, притворяясь, что это игра, велела Трэси не поднимать голову с подушки.
Мне в голову вдруг пришла мрачная мысль. У Илейн была Трэси. Хотя было объявлено, что опасности нет, но если она была… если мы упадем… если мы погибнем… я буду в полном одиночестве. Никаких «домашних дорогих». Я должна бы быть этим довольна — да, я была довольна. Мысль о том, что Алан или Барбара умрут, была непереносима, — и мама тоже. Когда умираешь, не берешь с собой попутчика. Хотя некоторые брали. Древние египтяне.
Последняя мысль преподавательницы — о древних египтянах.
— Извините, — произнес очень мягкий голос, — не хотите ли конфету?
Я ушам своим не верила. Мы снижались, возможно, приближаясь к своей гибели, а тут ко мне протягивалась рука — не с конфетой, а с долькой шоколада. Я знала, что сижу, выпучив глаза, такие же стеклянные, как у плюшевого мишки много лет назад. Голубые глаза, встретившие мой взгляд, тоже были испуганы, я это знала — спокойные на вид, но в глубине совсем не смелые. Возможно, он думал о своих детях, благодаря Бога, что их здесь нет, и в то же время желая быть с ними… как я. Мы оба в одиночестве, и оба с мыслью о детях. Рука, тронувшая мою, была холодна. Не знаю, почему я не убрала руку сразу же, как взяла шоколад. Но я ее не убрала. Несколько мгновений наши руки касались. Потом я бросила шоколадку в рот и бодро сказала:
— Пусть наши беседы будут сладки!
Почти сразу за этим последовал толчок и визгливый скрежет. Еще толчки, снова визг, и вдруг — мы уже стояли на грунте, и все аварийные люки открылись.
— Сели! — ахнула я, непонятно почему обращаясь не к Илейн, а к мистеру Невидимке. — Мы сели. А вы не съели свой шоколад. — У него в руке еще оставался кусочек.
— Нет, — просто сказал он. — Но еще немного, и я бы ухватился за бумажный мешок.
Однако нам не позволили такую роскошь, как немного времени. Двери были открыты, и нас торопливо вывели из самолета.
Так что я не предстала перед Святым Петром в запачканной юбке, и, пожалуй, не бывает худа без хоть какого-нибудь добра. Я с таким облегчением забралась в один из автобусов, ждавших в зловещем ряду пожарных машин и машин скорой помощи, выехавших нам навстречу, что не увидела никаких призраков на наблюдательной площадке. Потом мы узнали, что после вылета из Франкфурта в нос и одно из крыльев самолета ударила молния и механизм выпуска носового шасси был выведен из строя. Визг издавал нос самолета, скользивший по взлетной полосе. И вот нас уже везли к залу прибытия в двух автобусах. Я сообразила, что мистер Невидимка, должно быть, попал в другой.
— Вот дядя с конфетами! — радостно показала Трэси, когда мы ждали багаж.
Мистер Невидимка только что получил изящный и, судя по виду, дорогой чемодан и как раз поднял его на стол для досмотра. За последний час у меня почти вылетело из головы то, что я думала раньше о каких-то его неприятностях, но теперь я об этом вспомнила, и у меня защемило сердце. Я практически достигла своего порта назначения и надеялась, что когда он доберется до своего, предположительно в западных местах, он обнаружит, что там все в порядке. Таможенник поговорил с ним, он снял чемодан и, к моему изумлению, направился прямо к нам.
— Что ж, теперь до свидания. — Он нагнулся потрепать кудряшки Трэси, улыбнулся Илейн и посмотрел на меня, опять округлив глаза. Следующие слова он произнес так тихо, что только я их уловила да так и осталась стоять, разинув рот.
— В чем дело? Что он сказал? — всполошилась Илейн. — Проснитесь, Деб. У вас такой вид, как будто вы встретили привидение.
— Он сказал… что почти всегда делает это сам, — запинаясь, выговорила я, все еще глядя ему вслед, хотя строгий синий пиджак уже скрылся из виду.
— Делает что?
— Чистит свои ботинки, — озадаченно сказала я.
Глава вторая
Славный мистер Ли, мамин сосед, встретил меня в Хитроу. Он был без пиджака и сообщил, что с самого июня они здесь «просто зажарились».
— Хотел бы я поехать сейчас в Девон, — заключил он.
— А кто бы не хотел? — рассмеялась я.
Он взглянул на меня, как будто собираясь что-то сказать, потом явно решил, что не стоит. Я только хотела спросить, что он имеет в виду, когда машина свернула за угол и остановилась. Я была дома, и на первый взгляд все выглядело совсем как обычно — алые розы, которыми папа так гордился, пышно цвели вокруг солнечных часов, и изящная фигура мамы спешила по дорожке навстречу. При втором взгляде я заморгала, и мистер Ли хмыкнул.
Мама была не такая, как обычно. Раньше у «мышки в доме» волосы оправдывали это прозвище. Теперь… я снова заморгала. Она сделала себе косую челку и слоистую стрижку. А уж насчет «не отличишь от ржаного колоска» — так ее волосы были даже не «приятно каштановыми», а ярко-мармеладными. Что касается остального, то брови были тщательно подведены, и на ней была короткая золотисто-коричневая юбка и белая блузка с золотисто-коричневыми ромашками.
— Деб, дорогая! — она обняла меня.
— А теперь дай я тебя разгляжу, — сказала она, когда мистер Ли удалился, и разглядывала меня карими глазами — такого же цвета, что и мои. — Да, милочка, ты выглядишь очень усталой. Ничего, вот только послушай. Что бы ты сказала насчет провести три-четыре недели в Девоне? Нет, дай мне закончить, — это когда я открыла рот, — в шикарном отеле на окраине Дартмура, вдвоем — а платить как за одного.
Это было похоже на выигрыш в лотерее.
— Я скажу, что это новая прическа подействовала на твои мозги, — отшутилась я.
Она сразу обрадовалась:
— Тебе нравится, верно? Это была идея Барби. Она сказала, что мне не найти работу, если я не сделаю что-нибудь со своей внешностью.
— О да, работа, — сказала я без особого энтузиазма. — И как ты там?
— Абсолютно великолепно, — сообщила мама. — Как раз из-за этого я еду в Дартмур. — И она объяснила, что отель в Ричмонде, куда она устроилась, входил в объединение. Отель «Тор Рок» в Торкомбе в Девоне был в той же группе, и в июле и августе им требовалось больше регистраторов. Маме дали возможности перейти туда. Она заказала номер на меня, и мы должны были выехать в следующий понедельник.
Через неделю! Если не считать выходных, это оставляло мне пять дней, а дел была масса. Сначала найти работу. Я приехала, не имея места на следующий учебный год, и в первую очередь мне надо было повидать мисс Ирвин, старшую преподавательницу в моем бывшем колледже. Я довольно-таки нахально подумывала о преподавании на учительских курсах. Обычный минимальный возраст для этого был двадцать девять, и мисс Ирвин вполне могла подумать, что я считаю себя «неотразимой», по выражению Алана, если хочу взяться за это раньше, но ведь никогда не знаешь.
— Это не оставляет мне много времени, — озабоченно сказала я. Меня могли вызвать на совет по кадрам, и я не могла беседовать с ними из Девона.
Однако мама оставалась спокойной, что было необычно для этой мышки. Раньше она всегда легко отступала, не считая, конечно, того, что она осталась в Уимблдоне и взяла в жильцы Барбару, хотя я не советовала ей этого делать.
— Ничего не поделаешь, милочка. Это была слишком хорошая возможность, чтобы ее упустить. Мистер Ли считает так же.
Симпатичный мистер Ли, куривший трубку, как и мой отец, бывший вдовцом уже несколько лет, всегда, сколько я помню, составлял часть нашего пейзажа. Он мыл машину с одной стороны изгороди в то время, как отец мыл свою с другой стороны. Очевидно, он с самого января уговаривал маму взять отпуск.
— И маленькая птичка сказала мне, что и ты об этом не пожалеешь, — загадочно сказала мама. — А теперь давай выпьем чаю. Чайник уже сто лет как поставлен.