— Только с Аской.
— Извините, Кацураги-сан. Я все же хочу услышать ответ. Нагиса, так в чем ты видишь разницу? Ну, то есть, Артем… Он…
— Да так и говори: втрескался в Нагису по уши. — Кацураги спешит на помощь.
— Ну… Да. Конечно, он к тебе относился… иначе.
— Нет. Рэй, я про тех, что нашли нас первыми.
— Да! Те, которых мы так и не опознали ни на одной фотографии!
На склоне уступ, на уступе спасательная капсула. На капсуле сидит и обводит округу биноклем девушка в контактном комбинезоне. Бинокль из аварийного НЗ, оттуда же плитка шоколада. Куртка в НЗ не влезает, а жаль. Потому как скоро вечер, а вертолетов нет. И скорее всего, не прилетят вертолеты. Ведь откуда они обычно прилетают? Из Токио. А в Токио бой. Дым видно. Грохот слышно. Управились Синдзи и "Фройляйн Электровеник" с теми пятью белыми роботами, которых Рэй недострелила, а Кагиса недорезала?
И где, кстати, Рэй? Сообразит ли пай-девочка, что сегодня не каждому спасателю можно доверять?
Конец был прост: пришел тягач. И там был трос, и там был врач. Трос завели на рукоятки люка спасательной капсулы. Тягачом рванули: люк отвалился. Штурмовики нырнули в капсулу; первый получил пулю — но лицевая пластина выдержала двадцать второй калибр играючи. Девушку вытащили, побили слегка, чисто для порядка. Пистолет отобрали и кинули в пропасть. Врач ощупал обмякшее тело в контактнике и вколол стимулятор. Потом руки Аянами аккуратно связали за спиной. Потом полевой командир жестами — раскаты артиллерии в Токио глушили почти все звуки — приказал развертывать связь и докладывать об успешном захвате пилота. Боевики довольно скалились: за девчонку обещали неплохие деньги. Да и посмотреть приятно.
Тут двигатель тягача внезапно заревел, перекрыв даже рокот недалеких залпов, и за его шумом никто не понял, отчего люди на поляне начали падать — кто где стоял. Кто лицом вниз, кто на бок, кто на подвернутую ногу. Полевой командир опомнился раньше всех. Прыгнул к девушке, думая взять заложника — опоздал. Человек в лохматой накидке ухватил Рей поперек тела, грубо, в охапку — прижал к земле, накрыл собой — а над поляной шарахнуло горячим ветром. Полевой командир только и успел опознать жаркий выдох танковой пушки, а связист — которого вместе с тягачом сдуло с обрыва — успел еще сообразить, как это целый танк сумел подкрасться незаметно. Всего-то и делов, что разогнаться за поворотом тропы, пока звуки боя глушат дизель. А потом все подумают, что ревет мотор тягача.
Только хвастаться умом и сообразительностью уже некому было.
— Рэй… Нагиса… Пожалуйста. Расскажите, что же все-таки с вами стряслось. Кто вас там первыми нашел. Почему НЕРВ так завелся? Что с вами было?
— Рей, сестренка… Что бы там ни происходило… Все уже позади! Оно все уже кончилось. Понимаешь? Все кончилось. Все живы. Ну не томите же! Ведь когда мы услышали, что вы убиты в спасательной машине… Ну, ты представляешь, что мы подумали!
— Да, Синдзи-тян. Рассказываю. Меня нашли первой. Сначала террористы. Выломали чем-то люк в капсуле. Оглушили. Ничего не помню. Когда меня спасали, я находилась под воздействием укола. Потом помню: я в танке. В какой-то железной коробке. Трясет ужасно. Поверх комбинезона напялили вот этот шлем. Я завернута в брезент. И меня держат в охапку. Понимаешь? В охапку, чтобы не билась при тряске! И глаза… у них всех были такие глаза…
— Да. Они смотрели на Рэй… как я не знаю на кого. Понимаешь, взводный, вот я — пилот. Ну, чувствовалось, конечно, уважение. Да что там, глаза горели! Но Рэй… Она только посмотрит на воду — и ей три человека бросаются наливать, лбами сталкиваются! А ведь не мальчики вроде бы! Вот кто они такие?
— Мы сперва так поняли, что это спасатели. Ну, нам сказали, что вертолеты сбиты, значит — послали на танках. Все нормально. Но… форма не НЕРВ. Не японская. Не ООНовская. Знаков различия нет вообще, а субординация есть. И странно это. Это ведь танки, взводный. Ты же понимаешь: чтобы наши роботы были на ходу, надо целая Акаги Рицко с научным отделом, а чтобы наши роботы получали нормально целеуказания, надо целая Мисато Кацураги с оперативным отделом!
Девчонки еще азартно размахивают руками. Кацураги еще хмурится: "целая Мисато"! А страшно уже по уши. Чтобы десять танков — ровно рота — с четырьмя БТР — существовала в насквозь секретном и режимном Токио-3 — и никто их не знал? После NODовской атаки на город, стоившей Мисато Кацураги нового платья, а второму отделу множества погон? Десять танков сами по себе не живут. К ним непременно прилагается заправщик-другой, плюс рядовой ремонтной роты Алексей Петрович Кошкин с инструментом и верстаком, тисками и паяльной лампой, плюс — самое главное! — тридцать танкистов.