А вот скажи-ка, внутренний голос, как сейчас поступить?
Что значит: «Вынь кольт и застрели вождя?!»
Стоп. Нельзя думать о неудаче. Надо думать об успехе.
Однако — что в нашем положении успех?
…Гаснет сигарета, и ночь подбирается вброд. Арбуз бы сейчас! Да пополам, да вгрызться в него, чтобы сок по ушам, да бородатую шутку про гибрид семечек с тараканами…
Кто я?
Я играю десятки ролей, проживаю чужие жизни; я агент высшего уровня прямиком с киноплаката — летаю по свету и сорю деньгами; флиртую с красотками и защищаю их… да от чего угодно, кроме самого себя. Искусно стреляю, ловко дерусь, всегда вовремя смываюсь — тем и живу. Меня давно уже никто и никогда не поставит в обеспечение, не укажет как выполнять задачу, не поведет за руку… А в собственной жизни, первой и единственной, не достало меня девушку ни удержать, ни защитить. От самого себя ведь ни пистолет не поможет, ни рукобойная ловкость.
И уж тем более — не сбежишь!
Так от чьей же маски выступать в текущей задаче?
…Догорела сигарета чуть не до пальцев, хорошо — фильтр. Ну вот как росиадзины свой Be-ro-mor курят? А sa-mo-sad, наверное, даже и не курят, а морят им клопов да тараканов. А нам, иностранцам, только хвастаются. Или это про sa-mo-gon было сказано? Он же пластиковую флягу разъедает за полусутки, как его пить не страшно?
Ладно! Будем профессионалами! Будем тонуть с поднятым флагом, на ровном киле и с задраенными люками. Будем играть. Порадуем девчонку, навстречу шагнем. Учить станем. Намекнем: хорошо воюешь — частые свидания, и да-аже, возмо-ожно… Но! Плохо воюешь — другую найду.
Если хорошо роль сыграть, если возьмет за душу — придется забыть про брюнеток. Навсегда, пожалуй.
А если плохо сыграть — влюбить девушку, да обмануть — тут как бы брюнетки сами крест не поставили. Есть такие брюнетки, которые крестик ставят полной обоймой. Точно по линиям стандартной мишени.
…Угольки догорели, и ночь догорела, и пора умываться, и бриться, и чистить ногти. Только чистыми руками прилично брать ути-гатана, только с чистыми мыслями можно начинать рассветную тренировку. Ведь если нельзя сыграть хорошо, и нельзя плохо, остается только бежать по лезвию между крайностей. Образ емкий, красивый. Аккурат на ту самую кинорекламу. Одно плохо — без ежедневных тренировок в руки не дается. Так что лезвие в руки, стойка, поклон залу — начали!…
…Начали снижаться.
Вертолётное шасси коснулось палубы, но на этот раз не авианосца, а транспортного корабля. Три газотурбинных двигателя начали сбавлять обороты, маршевый семилопастный винт замедлил вращение.
Я открыл дверь в борту вертолёта, мягко спрыгнул на палубу. Пригладил волосы, подал руку Мисато, после чего мы уже вместе огляделись в поисках встречающей делегации.
Хм… Что-то у меня ощущение «дежа вю». Кажется, я всё это проходил уже совсем недавно…
К нашему вертолёту приблизилась группа из нескольких человек в бежево-алой повседневной форме НЕРВ.
— Майор, мэм! Лейтенант Рудль, группа технического обеспечения! — представился командир германских нервовцев, высокий и крепкий русоволосый парень. В отличие от остальных техников, он был одет не в бежево-алую, а в зелёную форму офицеров научного отдела.
Но, по правде говоря, меня сейчас интересовал вовсе не он, а совершенно другой человек.
Младший лейтенант Сорью Лэнгли Аска, если точнее.
Именной такой она была и при первом своём появлении в сериале: невысокая стройная молодая девушка с пышной — до пояса — гривой огненно-рыжих волос, развевающихся на ветру, с уже вполне сформировавшейся фигурой и стопроцентно европейской внешностью.
И — да, она была очень и очень красива — я аж залюбовался. Невысокая, стройная и фигуристая, а главное — это огромные голубые глазища. Как говорится, два озера…
Вырастет — будет настоящая погибель парней.
Что интересно, даже одета Аска была точно так же, как в сериале — алые туфельки и персикового цвета лёгкое летнее платье на бретельках. Ну и, конечно, пара массивных красных заколок для волос… Хотя нет, наверное, это были всё же нейроконтакты.
Эй, а где форма? Непорядок…
Мы с немкой скрестили взгляды: она оценивала меня, я — её.