И лишь когда в мой дом, не соблюдая чина, Тупица вломится, не снявши сапогов, В моей душе кипит тяжелая кручина И выйти норовит из тесных берегов.
И спрашиваю я: скажи, моя судьбина, Затем ли я страдал, чтоб всякая скотина Стремилась посетить меня в моей норе? Коль в жизни ты меня ничем не ублажила И наконец на одр последний уложила, Так хоть не тормоши на роковом одре.
1997
Андрей Добрынин Спецслужбы - рассадник садистов, Сломавших мне жизнь и судьбу. В бореньях за правду неистов, Я стал для них костью в зобу.
Теперь уж глушилки не глушат Заморских врагов голоса: Меня они волнами душат, Искрятся от волн волоса.
Гудят наведенные токи, Как в медной обмотке, в мозгу. При этом в любые заскоки Я впасть незаметно могу.
Разрывы, провалы, пробелы Такой стала память моя. "Ну, что я там снова наделал?"Очухавшись, думаю я.
И слушаю близких рассказы, Дрожа и пугливо крестясь. По воздуху вражьи приказы Доносит мне тайная связь.
И чтобы не слышать мне гласа, Который толкает к беде, Экранами из плексигласа Себя я обвешал везде.
Я цепи повесил на пояс, Чтоб вражью волну заземлять. Отныне я больше не моюсь Нельзя мне себя оголять.
Я сплю теперь стоя, как лошадь, Но этим меня не смутишь. Туда, где Лубянская площадь, Простер я насмешливо шиш.
Хитра ты, Лубянка, нет спора, Любого обдуришь в момент, Однако хитрее матерый, С тончайшим чутьем диссидент.
Опять я в строю, как когда-то, Храня диссидентскую честь, И снова пишу я плакаты Коряво, но можно прочесть.
Заслышав мой шаг космонавта, Все нос поспешают заткнуть. Понятно! Ведь чистая правда Не розами пахнет отнюдь.
1997
Андрей Добрынин Мое богатство ты заметишь С корыстной зоркостью змеи И благосклонностью ответишь На предложения мои.
Моей ты подчинишься власти, Стремясь нажиться без труда, И в мрачный бункер сладострастья Я увлеку тебя тогда.
По узким и крутым ступеням Тебя сведу я, словно в ад, Порой с разнузданным сопеньем Тебя подталкивая в зад.
Сама искала ты знакомства, Теперь на помощь не зови. Насилие и вероломство Всегда сопутствуют любви.
Я вдруг предстану без мундира, Точней сказать, в одних носках, В мучнисто-белых складках жира И в редких темных волосках.
Посмеиваясь плотоядно, Я почешу оплывший бок, И станет тут тебе понятно, Сколь я порочен и жесток.
Поймешь, как дерзки пальцы эти, Как тяжек этой плоти гнет, Но только Гитлер на портрете Тебе цинично подмигнет.
И по шершавому бетону Мои зашлепают носки, И ты метнешься к телефону, Крича от страха и тоски.
Но тщетно! Телефонный провод Я тесаком перерублю И изреку, как веский довод, Что я давно тебя люблю
И что любовь - не только счастье: Под ней таится иногда Угрюмый бункер сладострастья, Где пропадают без следа.
Андрей Добрынин Как из чьего-то сна дурного Со мною рядом ты восстала У шаткого ларька пивного, Что в центре моего квартала.
Мочой пахнуло, и ночлежкой, И многослойным перегаром. Я с доброй ленинской усмешкой Тебе пивка отлил задаром.
Я не потребовал расплаты В кустах, щетинившихся рядом. Покуда с жадностью пила ты, В тебя я ввинчивался взглядом.
В то, что диковинней диковин В твои глаза всмотрелся ближе. Они - как парочка крыжовин, Увязших в розоватой жиже.
Они - как два жука навозных В желудочном соку варана, Как два плевка туберкулезных Под вялой струйкою из крана,
Как два глазка прыщей багровых На влажном воспаленном лоне, Как две колонии грибковых В своем питательном бульоне...
Распада мертвоокий гений И символ всей житейской мути, Весь мой поток уподоблений Твоей не отражает сути.
Сумеет ли признать ученость, Не скатываясь в блудословье, То, что болезнь и извращенность Есть форма жизни и здоровья?..
Ты сквер икотой огласила, Глухой и гулкой, как из бочки. Биохимические силы Боролись в грязной оболочке.
Качнулась ты и в пыль упала, Ругая мужиков-придурков, И заворочалась устало Среди бумажек и окурков.
Андрей Добрынин
И, на тебя взирая сверху Как на оживший тюк одежды, Я знал: мы схожи на поверку Мы оба лишены надежды.
Не вправе я тебя дичиться, Ведь и во мне угасла вера, Пусть день любовью завершится В пыли хиреющего сквера.
Андрей Добрынин
Не заводите бультерьеров, Не повинуйтесь глупой моде. Не только злобность и уродство Всей этой свойственны породе.
Они с фельдфебельским усердьем Хозяев охраняют праздных, Но похоть жгучую до срока Таят в телах бочкообразных.
Однажды некая девица Выгуливала бультерьера, И в тот же час маньяк предпринял Обход всех закоулков сквера.
Маньяки никому не верят, Точнее, верят лишь в удачу. Напрасно плакала девица, Хоть даже я пишу и плачу.
Маньяк слезам давно не верил В нем люди растоптали веру, И вот насилие свершилось Под тяжким взглядом бультерьера.
Маньяк рычал, сопел и ухал, Девица же боялась пикнуть, А бультерьер следил за ними, Чтоб в тайны коитуса вникнуть.
Он мог бы вглядываться вечно В совокупленье человечье, Вскричав:"Остановись, мгновенье!" Но не владел он связной речью.
Маньяк встряхнулся, причесался И растворился в полумраке, И поплелась домой девица В сопровождении собаки.
Папшп рявкнул:"Где шаталась?!" Но вдруг все понял и осекся, А бультерьер индифферентно Уже на коврике улегся.
Отец навел на бультерьера Двустволку буркал воспаленных, Он вспомнил, как за дармоеда Он выложил пятьсот "зеленых".
Андрей Добрынин
Он вспомнил, как он холил зверя, Но из того не вышло толку, И со стены отец несчастный Снял настоящую двустволку.
Обвел он взором обстановку, Ввезенную из загрраничья, Вдруг постигая, как непрочно На свете всякое величье.
Мне очень жаль, что в ту минуту Меня не оказалось рядом. Швырнул бы я в лицо буржую Слова, пропитанные ядом:
"Глупцы, вы верите лишь в доллар, Забыв про равенство и братство, Но прах перед прибоем жизни Все буржуазное богатство.
Вам не помогут бультерьеры, Меха, особняки, "линкольны", И вы проказами маньяка Напрасно так уж недовольны.
Маньяков дерзкие наскоки По сути, только первый опыт. Столиц растленных мостовые Уж сотрясает мерный топот.