2002
Андрей Добрынин
Я не желал ход мысли затемнять Завесой слов загадочно-никчемных И потому произведений темных Старался никогда не сочинять.
Я не боялся отзывов разгромных, Читателя старался я понять И мозг его вовек не загрязнять Потоками стихов головоломных.
А что нам отзывы? Что пресса нам? Что нам апломб и чванство журналистов? Что нам издевки модных дураков? Сгниет в канаве этот жалкий хлам, А Орден куртуазных маньеристов Пребудет до скончания веков.
2002
Темно и нудно мы писать не будем, Как все угрюмцы требуют от нас Мы будем колотить в наш звонкий бубен, Что весь народ вокруг пускался в пляс.
Из темного нагроможденья буден Мы выжмем сок, вгоняющий в экстаз. Угрюмцы, не дающие нам "Букер", Мы в нашей бедности богаче вас!
У нас есть песни, женщины и шутки И многочисленные приключенья, Вино, друзья и к этой жизни вкус, А вы, глупцы, гремите цепью в будке, Пролаивая ваши поученья Так вам судил Руководитель Муз.
2002
Андрей Добрынин
У современной молодежи Весьма циничны голоса. Ее мечтанья в этой жизни Спиртное, танцы, колбаса.
А о потусторонней жизни В ее мозгу понятья нет. Зачем же было нам, поэтам, Трудиться миллионы лет?
Зачем мы мучились, страдали И в ссылку ехали подчас? Ведь эти полуобезьяны Не знают ничего о нас.
Возьми кредит, купи бананов, В Норильске с выгодой продай И удались в свое именье В Барвиху или на Валдай.
Пускай имеются в именье Джакузи, сауна и бар, А молодежь забудь навеки, Как отвратительный кошмар.
От молодежи я стараюсь Как можно чаще отдыхать Нет силы слушать этот гогот, Зловонье курева вдыхать.
Ее лишь в виде проституток Еще я как-то признаю. Ты покупай ее в райцентре, Чтоб плоть побаловать свою.
Гораздо выгоднее - оптом, Не меньше дюжины голов. А наших слез она не стоит И наших выстраданных слов.
У ней другие интересы, У ней другой обмен веществ. Нельзя надеяться на отклик Со стороны таких существ.
Зато употреблять их можно Для плотских глуповатых дел. Общенье душ недостижимо, Но есть зато общенье тел.
Андрей Добрынин
А пообщавшись хорошенько, Взашей гони ты молодежь Она ведь все равно не ценит То ценное, что ей даешь.
Она ведь хочет только денег, А не величия души. Когда ж прогонишь - к небу Духа Взмывай немедленно в тиши.
2002
Андрей Добрынин
Зовут меня извергом, черной душой С оценками этими я и не спорю: Конечно же, я гуманист небольшой И внемлю с улыбкой народному горю.
Который уж раз неразумной башкой Народ мой в глухие врезается стенки. Затем на меня он косится с тоской... Меня ж веселят эти милые сценки.
На кладке, естественно, холст укреплен, С картиной, приятной для всякого сердца: Котел, а в котле - ароматный бульон... Увы, за картиной отсутствует дверца.
Не надо выдумывать новых затей, Вносить изменения в ход представленья: Такая реприза смешней и смешней Становится именно от повторенья.
2002
Андрей Добрынин
На пьянке в клубе "Санта-Фе" На нас все девушки глядели, Ведь сапоги и галифе На нас блистательно сидели.
Хоть были в клубе "Санта-Фе" Все девушки слегка вульгарны, Но мы не говорили "фэ" Судьбе мы были благодарны.
"Ты помнишь,- другу молвил я,Как горе мыкали мы оба, Как избегали нас друзья И накипала в сердце злоба?
Но беды не сломили нас! За это мы теперь богаты И нежат нас сияньем глаз Рачительные меценаты.
Теперь для нас идет стриптиз, И разве это не прекрасно? Открыть нам свой мохнатый низЛюбая девушка согласна.
Согласна даже прошмыгнуть За нами в тесную подсобку, Чтоб нам вручить бока, и грудь, И бедра, и тугую попку.
Да, обольстили мы судьбу, Но будет гибель для поэта, Коль он забыл про голытьбу, Что мерзнет на помойке где-то.
Судьба у множества мужей Рог их гордыни раздробила, Чтоб им третировать бомжей Вовеки неповадно было.
Вот девушка на каблучках, В подвязках, в кружевных чулочках Что ей известно о бачках,Точнее, о помойных бочках?
Вот взять ее и протащить Из клуба прямо до помойки И там бомжам ее вручить Для украшения попойки.
Андрей Добрынин
Бомжи свирепо заревут, Тряся опухшими щеками, И сразу девушку начнут Хватать зловонными руками.
Услышав этот рев, кивнем И улыбнемся мы друг другу Судьба нам объявляет в нем, Что мы приобрели Заслугу.
2002
Андрей Добрынин
Григорьев, ободрись! Поэт ты образцовый, Поскольку любишь жизнь, животных и людей, Поскольку девушкам твой голос леденцовый Всех прочих певунов значительно милей.
А иногда, взъярясь, как петушок бойцовый, Отстаиваешь ты свод орденских идей. Опорой в старости ты стал для Степанцова И для Добрынина - подобьем костылей.
Я вновь провозглашу без всяких там сомнений: Григорьев - исполин! Григорьев - это гений, И всем еще не раз покажет он себя. Порой его стихи звучат немножко грубо То истинный талант показывает зубы, Но верьте: это все он делает любя.
2002
Григорьев, отдохни! Довольно изнурять Себя работою, суровый работяга! О милосердии компьютер и бумага К тебе взывают, но - ты им не хочешь внять.
Уже давно никто не в силах измерять Огромность твоего писательского шага; В твоих глазах горит безумная отвага Все сферы творчества намерен ты обнять.
Несметное число произведений разных,По преимуществу, конечно, куртуазных,Буквально каждый день рождать тебе дано. А в дополнение к писательским затеям Ты для поп-музыки стал сущим Прометеем, Внеся в нее огонь, угаснувший давно.
2002
Андрей Добрынин
Суровый остров Хоккайдо, Где сильно развит хоккей Никто там сказать не может, Что все у него о*кей.
А если все-таки скажет, То сразу видно, что лжет, Что тайное злое горе Японскую душу жжет.
Не зря содроганья тика Видны на его щеке, Не зря изо рта исходит Тяжелый запах сакэ.
А вы чего ожидали? Прислушаемся - и вот Гудком позовет японца Опять консервный завод.
Разделывать вновь кальмаров, Минтая и рыбу хек, А ведь японец - не робот, Во многом он - человек.
Ведь быть такого не может, Чтоб сын мудрейшей из рас С восторгом в закатке банок, В консервном деле погряз.