Ты приглядись - и вдруг захохочи; Защелкают незримые бичи, И, бешено колясочку катя, Ты прямо в бизнес привезешь дитя.
2001
Андрей Добрынин
Я хотел бы сложить свое тело Из фрагментов бесчисленных тел: Так, изящные пальцы енота Позаимствовать я бы хотел.
Я хотел бы, чтоб кисточки рысьи На ушах у меня отросли И чтоб я пошевеливал ими, Уловляя все звуки Земли.
Синевой отливающий панцирь Мне хотелось бы взять у жука И седые тяжелые ядра У бегущего вдаль ишака.
Взять у страуса важную поступь И осмысленный взор - у бобра, И у разных тропических птичек Взять по три самых ярких пера.
Взять сутулую мощь у бизона, У жирафа - недюжинный рост, А еще у того же енотаа Оттопыренный кольчатый хвост.
И расхаживать, перья топорща, На прохожих глядеть с торжеством, Ощущая себя наконец-то Гармоничным вполне существом.
2001
Андрей Добрынин
Здесь, где камень хрустел под пятой мирмидонца И гудела щитов воспаленная медь, Я тебя вспоминаю, зажмурясь на солнце, Хоть и знаю, что мы не увидимся впредь.
Здесь как жертвенник ствол шишковатого дуба От вьюнка, что прижался к суровой коре, И порой ветерок, как знакомые губы, Пробегает по телу в бесстыдной игре.
Смех в очах и беспечные темные кудри, Губы как лепестки и пушок на щеке Я такой тебя встретил в заснеженном утре И такой сохраню в этой нежной строке.
И моей ты была, и, как нимфа потока, Не давалась ты мне, между пальцев скользя. Ты порочной была и чуждалась порока, И тебе воспротивиться было нельзя.
Эта сила на радость дана - и на горе, Я осилил ее - и не смог побороть. Я вхожу в свою память, как в теплое море, Освежая души обнаженную плоть.
Ты и зла, и добра. Ты живешь как стихия, Припадая то к тем, то к другим берегам, И с любовью тебе посвящаю стихи я, Хоть и знаю, что ты равнодушна к стихам.
2001
Андрей Добрынин
Почитатели Помоны и Вертумна И всей римской старины почтенной, Надо жить нам спокойно и бездумно, Наслаждаясь гармоничностью Вселенной.
Надо вовремя заканчивать работу, Ибо всю ее вовек не переделать, Да и силы уменьшаться стали что-то, Взор поблек и шевелюра поредела.
Надо сесть в мягком свете предзакатном У ручья, что бежит почти бесшумно, И покажется близким и понятным Тайный замысел Помоны и Вертумна.
Видно, боги так распорядились, Чтобы люди, не взысканные властью, Те, что мирно жили и трудились, Приближались в этой жизни к счастью.
Есть плоды и вино молодое, Хлеб и сыр - а большего не надо, И довольны боги простотою Нашего житейского уклада.
Бог лениво помавает дланью, И к нам тут же рой вестников несется, Ибо если скромны твои желанья, То желаемое обретется.
2001
Андрей Добрынин
Коль в тебе деловитости подлинной нет, Лучше было б тебе не родиться на свет. Топоча, хохоча, пробежит молодежь Не собьют, так потом ты и сам упадешь.
Все, что ты в прежней жизни пытался создать, В новой жизни - балласт, бесполезная кладь, А полезно, похоже, уменье одно На поверхность упорно всплывать, как говно.
Никого не обманет усталый твой вид В наши дни лишь богатый вполне деловит, Ты же только скорее отъедешь в дурдом, Изнуряя себя бесполезным трудом.
Телевизор смотреть тебе там разрешат На экране счастливцы вовсю мельтешат. Хорошо им плясать на житейской волне, Ибо собственной вони не слышат оне.
Провоняешь и ты средь отверженных душ, Ведь для психов считается роскошью душ, И себя ощутишь ты простым и земным, И смиришься, и станешь спокойным больным.
2002
Андрей Добрынин
Усердная молитва ни разу не зажгла Жемчужный нежный венчик вкруг женского чела, И только состраданье к упавшему в пути Тот свет из кущей рая способно низвести.
Уборщица-гречанка в больнице городской Я знаю, что смотрел я с болезненной тоской; Ты уловила взгляд мой и тут же подошла, Поправила подушку, покушать принесла.
И враз озноб улегся и боль исчезла вдруг От ласкового взгляда и от касанья рук. Так знай же: жить ты будешь под сводами хором, Где горбиться не надо со шваброй и ведром.
Там вкусишь наконец-то отдохновенье ты Среди непреходящей прекрасной чистоты За то, что в бедном сердце, назначенном страдать, Мистическою розой взрастила Благодать.
Была ты некрасива, в летах уже была, Но знаю: будет в вышних греметь тебе хвала, И ангелы восславят Господень правый суд И одесную Бога тебя перенесут.
2002
Андрей Добрынин
Земля была застлана дымом И пушки урчали вдали, Когда мы поднялись, товарищ, И в путь свой нелегкий пошли.
Умолкла пальба во Вьетнаме, Но в мир не спустилась любовь, И вскоре в далекой Анголе Орудья залаяли вновь.
А мы все шагали, товарищ, Не мысля нигде отдохнуть, И, словно две добрых собачки, Стихами свой метили путь.
А грозный, щетинистый некто По нашему следу бежал, И метки обнюхивал наши, И рыком свой гнев выражал.
Поставил щетинистый некто На все роковую печать, Не смеет никто посторонний Угодья его помечать.
Он нас посторонними сделал, Упорно по миру гоня. Афганские пушки умолкли, Но все не смолкает Чечня.
В чаду возмущения люди Свою сокрушили тюрьму, Но некто их всех перессорил, Чтоб только царить самому.
И пусть замолчали орудья В заморских каких-то местах, Но ждет свою жертву убивец В ракитовых русских кустах.
И пусть объявили свободу, Но русская почва дрожит То грозный, щетинистый некто По нашему следу бежит.
А все шагаем, товарищ: Пока мы проворны в ходьбе, Не может щетинистый некто Всю землю присвоить себе.
2002
Андрей Добрынин
Под папоротником - как в сонных водах И в вересковой дымке розоватой Лежат лощины и холмы лесные И ходока уносят вдаль, как волны.
Но словно странной призрачной преградой Лес отделен от взора человека Смотри и восхищенно прикасайся, Но непреклонна отчужденность леса.
Вот мох пружинит под твоей ногою, Вот ты потрогал звездчатый лишайник, Все это близко и доступно чувствам, И вместе с тем в безмерном отдаленье.