Проницательному человеку не понравилась бы издевательская улыбочка, скользнувшая в этот момент по губам Крайнова, но Протасова к таковым явно не относилась. Глазки, ее, утонувшие в дряблых пухлых щеках, хитренько заблестели и, чтобы скрыть этот алчный блеск, она, скромно опустив веки, с деланной искренностью сказала, прижимая к пышной груди ладони:
— Александр Александрович, как же вы мне все-таки напоминаете моего покойного мужа. Он тоже умел находить выходы из любого положения и ему, как и вам, я тоже ни в чем не могла отказать. Не сомневайтесь, когда я получу справку, я вас не обижу.
Откладывать дело в долгий ящик было нельзя. Крайнов понимал, что время поджимает. Прямо от Протасовой он позвонил Кузьмину, который в свое время помог ему устроиться на работу в НИИ психиатрии, и был там уже заведующим отделением. На следующий день Ангелину Ивановну госпитализировали в институт с предположительным диагнозом шизофрении. Алекс несколько раз навещал ее и подробно инструктировал как себя вести и что отвечать на вопросы лечащего врача. Протасова нервничала в ожидании предстоящей экспертизы, и сахарный диабет, которым она страдала последние годы, на этой почве обострился. Трижды анализ крови показывал у нее высокое содержание сахара, и ей ставили капельницу.
Заглянув в пятницу вечером к Кузьмину, Крайнов спросил, как дела у его протеже Кузьмин в эту ночь дежурил и уже проиграл Алексу одну партию в шахматы, надеясь отквитаться на второй.
— Мне кажется, — ответил он, задумчиво протягивая руку к ферзю, — что у нее не шизофрения. В понедельник хочу показать ее Эттингеру, пусть выскажет свое мнение.
Он сделал ход фигурой и весело сказал Крайнову:
— Тебе шах.
— Валентин Сергеевич, — заглянула в ординаторскую дежурная медсестра, Шарипоханова из двенадцатой палаты опять от уколов отказывается.
Кузьмин встал, надел белый колпачок и, с сожалением глядя па доску, предупредил приятеля:
— Не вздумай трогать позицию — я ее запомнил. Через пять минут я вернусь и устрою тебе такой мат, которому сам Капабланка бы позавидовал.
Оставшись в ординаторской один, Крайнов несколько секунд прислушивался к удаляющимся шагам, потом быстро натянул висящий на вешалке белый халат, надел колпачок и вышел в коридор. У дверей одноместной палаты он оглянулся, открыл трехгранным ключом дверь и, войдя внутрь, осторожно ее притворил за собой.
Ангелина Ивановна, похрапывая, спала тяжелым сном при свете ночника. К ее локтевому сгибу тянулась пластиковая трубка от стоящей рядом капельницы Алекс достал из кармана пиджака шприц, флакон с инсулином, надел на шприц иглу и ввел все содержимое прямо в трубку капельницы, проколов ее стенку. Затем спрятал в карман флакон и шприц, и тихо вышел, защелкнув за собой замок двери.
Когда Кузьмин вернулся в ординаторскую, Крайнов с интересом смотрел телевизор.
— Должен тебя огорчить, Капабланка, — насмешливо обратился он к приятелю, — мат ты мне опять не поставишь.
— Это ты так думаешь, — с азартом откликнулся тот, — а прогрессивная шахматная общественность думает иначе.
Через полчаса, провожая Алекса к выходу, он, не скрывая досады, прокомментировал, что ни за что бы не проиграл, если бы его не отвлекали от игры.
— Приходи ко мне в среду, я буду дежурить, устрою тебе разгром под Аустерлицем.
— Читай лучше шахматную теорию, Капабланка, а то как бы тебе детский мат не получить, — посмеивался, уходя, Крайнов.
Валентин Сергеевич позвонил ему на следующий день и смущенным тоном сказал, что должен его огорчить. Состояние здоровья Протасовой резко ухудшилось. В семь утра дежурная сестра обнаружила, что больная без сознания. Чувствительность у нее была резко снижена, зрачки на свет почти не реагировали — типичное коматозное состояние. Экстренный анализ крови показал чрезвычайно низкое содержание сахара, что позволяло с уверенностью говорить о гипогликемической коме.
— А в истории болезни при поступлении отмечено, что у нее сахарный диабет?
— Конечно. Но в том-то и дело, что у нее был компенсированный диабет, она получала букарбан, даже инъекций инсулина не вводилось. Поэтому совершенно непонятно, чем могло быть вызвано такое резкое падение сахара в крови.
— Как она сейчас?
— Мы перевезли ее в реанимацию, в 15-ю больницу. Я только что звонил туда — говорят, что в сознание пока не приходит. Ты же сам понимаешь, что если она с таким содержанием сахара пробыла два-три часа, то кора головного мозга у нее уже умерла. Так что прогноз печальный, даже если она и выживет. Я теперь думаю, что здесь была необычная форма диабетической экцефалопатии, поэтому ее симптомы и не укладывались в рамки шизофрении.